Лучшее шоу галактики
Шрифт:
— Мы видели в отсеке с припасами лимонад!
— Давайте возьмем его!
— И еще испечем торт! Настоящий!
— Торт? Но я не умею, — запротестовала Эмма.
— И я, — добавила арди.
Я промолчала, хотя выпечкой тортов мне тоже заниматься не приходилось. И очень сомневаюсь, чтобы у мужчин имелся такой опыт.
— И не надо! — с радостной улыбкой заявил Кай.
— Мы сами! — поддержал его Май.
— Мы умеем! — закончили они хором.
Вот тоже парочка мастеров на все руки, воспитанных многоуважаемой мамой! Хотя их знания и умения мне подозрительными не казались. Во всяком случае, печь тортики — это вам не управляться с древним звездолетом. Близнецы же продолжали соблазнять вкусностями.
— Морковный!
— Или бисквит с взбитыми сливками?
— Или слоеный? С вишней!
Эмма облизнулась.
— С ума сойти! Никогда бы не подумала, что вы такие кулинары.
Братья потупились.
— Наша многоуважаемая мама — сладкоежка. Нам нравится ее радовать.
— Только уже нужно приступать к приготовлению, если мы хотим торт к ужину!
Вслед за Каем и Маем к выходу потянулись и остальные поселенцы, а за ними — мои коллеги. Я пристроилась в хвост очереди к двери, но Ральф остановил меня, крепко сжав локоть.
— Что?
Он поднес палец к губам: потом, мол, пусть все уйдут. Заинтригованная, я осталась в рубке, дождалась, пока ее покинули все, кроме нас двоих, и еще раз спросила:
— Что-то случилось?
Признаться, ответа я ожидала с замиранием сердца. Вспоминала, как мы ночевали в пещере, как шли вдвоем через лес. Наверное, Ральф хочет сказать… сказать… Но он опять — в который раз! — удивил меня.
— Ответь мне на один вопрос, Арина: кем были твои родители?
Я так растерялась, что не сразу заговорила, с минуту, наверное, молчала и хлопала ресницами, как бестолковая девица-кокетка.
— Я не знаю. Правда. Понимаешь, я выросла в детдоме, куда попала совсем малюткой. Генетический анализ показал, что я происхожу от чистокровных землян, без примесей других рас — вот и все.
— Редкость, кстати, — напряженным голосом отметил Ральф. — Чистокровных землян осталось мало, в отличие от тех же кританцев.
— Не очень большая, — возразила я. — Если предки моих родителей из колонистов, осевших на одной из удаленных планет, то ничего удивительного.
— Возможно.
Он не стал продолжать разговор, пожал плечами и направился к выходу, но здесь не выдержала уже я и схватила его за рукав.
— Постой!
Он послушно остановился, посмотрел на меня сверху вниз.
— Да?
— К чему эти странные вопросы? Зачем тебе знать о моих родителях?
— Да так, хотел проверить кое-какие догадки.
Я вспылила.
— Догадки, значит? Опять будешь отмалчиваться, обходить неудобные вопросы? Опять примешься отделываться ничего не значащими репликами? А знаешь что? У меня тоже имеют кое-какие догадки, вот только они вызывают новые вопросы. Наприме,такой: где настоящий альф Гринбуг? Что ты с ним сделал, с этим несчастным специалистом по букашкам?
— По раккийским занзабрам, — без тени улыбки поправил меня он.
Я топнула.
— Да все равно, хоть по кританским тараканам!
— Китанские тараканы — это к Саю.
Я устало ссутулилась.
— Ну вот, опять. Ты опять переводишь тему и не отвечаешь.
— А что ты хочешь услышать? Что я — межгалактический преступник, убивший настоящего Гинбурга и занявший его место?
Почему-то я нисколько не испугалась. Попосту не поверила.
— А это правда?
— Нет.
— Так я и думала.
Ральф обнял меня за плечи.
— Хотя кое-какие преступные намерения у меня имеются. Надеюсь, меня не отправят на Аргонзах за то, что я сделаю.
Аргонзах — межгалактическая тюрьма, вернее, целая планета, где содержатся заключенные. Единственная, насколько мне известно. Любопытно.
— А что ты собираешься сделать?
Он укоризненно покачал головой.
— Ну вот, Арина, а ты ведь умная женщина. Могла бы и сама догадаться.
***
Близнецы действительно приготовили торт. Огромный, семиярусный, со взбитыми сливками. В отсеке с продуктами отыскались банки с консервированными ананасами и разноцветные мармеладки, должно быть, засунутые туда каким-то шутником. Все это добро пошло в дело, и к ужину каждый из нас получил по куску увенчанного белоснежной сливочной шапкой бисквита с прослойкой из ананасового крема.
Я ела, опустив взгляд в тарелку, потому что знала: на Ральфа мне смотреть нельзя. Не теперь. Нельзя, чтобы горячечный румянец залил щеки, а губы вновь начало покалывать, потому что кто угодно тогда догадается о том, что между нами произошло. Ральф сидел рядом и то и дело якобы случайно прикасался то к моей руке, то к колену, то к плечу, а я старательно отодвигалась и отворачивалась.
Теплая волна обдавала меня всякий раз при воспоминании о том, как он привлек меня к себе и накрыл губами мои губы. Многое отдала бы я за то, чтобы узнать, почему он это сделал. Действительно ли не смог совладать с собой или попытался отвлечь меня от расспросов? Если второй вариант верен, то капитан не просчитался: на несколько минут все мысли вылетели у меня из головы. А потом совсем рядом раздались голоса, и мы отпрянули друг от друга, словно застуканные врасплох школьники. Эмма заглянула в рубку и сообщила, что все уже собрались на кухне домика, любуются на готовящих угощение близнецов, а вот нас потеряли. Ни слова не говоря, я рванула к люку с такой скоростью, будто за мной гнались взбесившиеся катторские крысы, славящиеся своей свирепостью. Если мое поведение и удивило Эмму, то она ничем этого не выдала и ни о чем меня не спросила, хотя сейчас сидела справа от меня и весело щебетала.
— Надеюсь, сигнал скоро услышат, — в который раз повторила она и облизнула испачкавшиеся в креме пальцы.
На скулах Рикардо проступили багровые пятна, и бывший гонщик отвел взгляд от подруги. Макси, урвавшая самый большой кусок, скривилась.
— Фи, где же ваши манеры, милочка?
Сама она ловко орудовала вилкой, отламывая от бисквита крошечные кусочки. Эмма запихнула в рот разом весь остаток торта. Мне почему-то подумалось, что она с трудом сдержалась, чтобы не показать вредной стриптизерше язык.