Лучший приключенческий детектив
Шрифт:
12 часов 14 минут 28 секунд.
Набережная Сены, Париж, Франция.
— Понимаете, словно муху! — негодовал Боб.
— Отныне я так и буду тебя величать — Флаймен! — расхохотался Малик, специалист по горению и всяким-разным пиротехническим штукам. — А что, есть же Человек-паук и Человек-муравей. Даже Человек — летучая мышь наличествует! Так почему бы не быть Человеку-мухе, а? Мы потом ещё эту идею «Marvel Studios» втюхаем. Деньжищ заработаем!
— Всё бы тебе шутки шутить, — нахмурился Боб, потирая ушибленную при незапланированном падении
— Почему «запороли»? — не согласился с Бобом Паскаль. — Ничего не запороли. На автобус-то ты приземлился. Ногами крыши коснулся.
— Ага, — горько усмехнулся Боб, — коснулся. И сразу же полетел кубарем вниз. А по сценарию должен был залезть через аварийный люк в салон и вступить в бой с охранниками.
— Хм, не вижу никаких проблем, — хмыкнул Паскаль. — Доснимем сцену влезания в салон и драку отдельно. И дадим через перебивку. Типа, кто-то в автобусе слышит грохот на крыше и смотрит на потолок.
— Вот-вот, — не унимался Боб, — через перебивку. А сцена, по задумке, должна была быть снята одним кадром. Безо всяких там перебивок, склеек и прочих монтажных уловок.
— Да ты, я посмотрю, перфекционист почище Джеки Чана. Весь фильм размечтался одним кадром снять? В книгу рекордов Гиннеса желаешь попасть?
— Не беспокойся, не попаду, — отмахнулся Боб. — Фильмы, снятые за один дубль уже существуют. «Русский ковчег» Сокурова, например. — Повернулся к Малику, натянул ему на нос бейсболку: — И кинолента под названием «Человек-муха», да будет тебе известно, тоже давно уже снята. Если мне не изменяет память, в далеком 1902 году. Между прочим, нашим соотечественником, Жоржем Мельесом. Классику надо знать.
Малик снял кепку, шутливо выкатил мясистую нижнюю губу:
— Да ты, я погляжу, у нас эрудит.
— Весь в деда, — подхватил тему Паскаль. — Тот, мне кажется, вообще все книги на Земле перечитал. А библиотека у него — закачаешься! Вся квартира книжными шкафами заставлена. Бывал я у него как-то раз. Словно в мире книг очутился.
— Это точно, — согласился Боб. — Дед у меня известный библиофил. И при этом страшный ретроград. Собирает только всякое старье. Ну, скажите на милость, какой прок от его макулатуры? Только место в квартире занимает. Шагу нельзя ступить. Вот у меня, — достал из кармана новый айфон, — вся библиотека — в одном кармане. Хочешь, читай, хочешь, слушай, хочешь, в инете качай. Прогресс… А впрочем, я предпочитаю кино и игры. А вот Дед — книги. Причем исключительно бумажные. И всё какую-то замшелую классику позапрошлого века. Какая от нее польза?
В дверь вагончика каскадеров постучали.
— Войдите, — крикнул Паскаль.
Дверь распахнулась, на пороге возникла Ирен, рыжеволосая девушка-«хлопушка». Игриво улыбнулась Бобу, проверещала:
— Робер, к тебе посетители.
— Кого еще принесло? — удивился Боб. Он никого сегодня не ждал.
— Наверное, это юные очаровательные поклонницы, восхищённые твоим смертельным прыжком, — лукаво подмигнул каскадеру Малик. — За автографом.
Но он ошибся. Ни полом, ни возрастом, ни внешностью посетители не походили на охочих до автографов «юных очаровательных поклонниц». Даже на поклонников не тянули. Два сурового вида субъекта, давно перешагнувших сорокалетний рубеж,
«Прямо Дюпон и Дюпонн из комиксов Эрже, — про себя хмыкнул Робер. — Вот только без усов и котелков. А один так и вовсе — с залысиной».
И надо же — попал в точку.
«Дюпон»… а может быть «Дюпонн»… В общем, тот, что лысоватый, буркнул, обращаясь к Бобу:
— Мсье Робер Робер? Внук Франсуа Робера?
Боб кивнул.
Субъект в сером сунул под нос Бобу удостоверение:
— Инспектор Лелуш, криминальная полиция Парижа. У нас к вам несколько вопросов.
12 часов 36 минут 43 секунды.
…Боб никак не мог прийти в себя.
Деда больше нет.
Все беды, заботы, проблемы — и неудачный дубль, и разбитое колено, и даже разрыв с Софи — показались мелкими, незначительными, ничтожными.
Деда нет!
И мир остановил свой бег…
Деда не стало!
А значит, он остался совсем один. Один одинешенек на всем белом свете. Софи, насколько была легкомысленная особа, и та не выдержала. Два месяца назад громко хлопнула дверью, взвизгнув на прощание: «Когда-нибудь ты свернешь себе шею!»…
Дед ушел.
Сперва Отец и Мать, теперь Дед… Нет, с родителями всё понятно. Они погибли в автомобильной катастрофе, когда Бобу было всего двенадцать.
Все Роберы — отчаянные смельчаки и безрассудные сорвиголовы.
Дед, Франсуа Робер, начитавшись приключенческих книжек всяких там Данри, д’Ивуа и прочих Жаколио в старинном «Журнале путешествий и приключений на суше и на море», в семнадцать лет сбежал из дома и без единого су в кармане отправился в кругосветное путешествие. Так и провел всю жизнь в странствиях и экспедициях. Мыл золото в Южной Америке, бил с эскимосами китов в Гренландском море, боролся с браконьерами в Танзании, жил среди антропофагов Новой Гвинеи, поднимался на Эверест. По аналогии с прозвищем героя Брюса Уиллиса в одном кинофильме «последний бойскаут», Боб в шутку величал Деда «последним глобтроттером». Журналисты же нарекли Франсуа Робера «Бородатым Дюраселом». За смешную раздвоенную бородку и поистине неиссякаемую энергию.
Наверное, не было на планете такой страны, в которой не побывал Робер-старший. И при всём при этом Дед очень много читал. Все свои сбережения он тратил на книги. Превратил свою парижскую квартиру, — в коей, кстати, бывал не столь уж и частым гостем, — в настоящее книгохранилище. Даже кухня — и та была заставлена книгами.
Родители Боба, Жаклин и Юбер Роберы, были автогонщиками: Мать пилотом, Отец — штурманом. Так и гоняли на пару, пока не разбились в Альпах.
Горькая судьба родителей не испугала Боба. И ничему не научила. Вырос — стал каскадёром. Паркур, фехтование, гимнастика, трикинг, бейсджампинг. Вот лишь немногие трюковые дисциплины, в коих преуспел юный Робер к своим двадцати двум годам. Ученичество у легендарного Белля, знакомство с Сирилом Раффаэлли, работа трюкачом на пятнадцати картинах. Вот — дорос до исполнения индивидуального уникального трюка. Дорос и… как оборвало.