Лучший приключенческий детектив
Шрифт:
— И что всё это значит? — спросила Анна, до этой поры не вмешивающаяся в беседу мужчин. На фоне человека-пулемёта… вернее человека-словомёта Пушкиндта, болтливая девушка теперь казалась Бобу молчуньей.
— Это значит, — многозначительно рёк Пушкиндт, — что Франсуа Робер весьма недвусмысленно указывает путь, по которому нам следует идти. Конечно, если в конце пути мы рассчитываем найти не уши от дохлого осла, и не дырку от бублика, а сокровища Луи Буссенара.
— Но почему этот ваш Франсуа Робер, — сказала Анна, — указывает путь так туманно и малопонятно? Он что, не мог написать открытым текстом: мол, ищите сокровища там-то и там-то? К чему все эти шарады и ребусы?
— Вот-вот, — поддержал девушку Боб. Ему уже не в первый раз приходила
Пушкиндт задумался. Помолчал (о, счастье!), посмотрел в потолок, потеребил бакенбарды. Затем выдал:
— Я думаю, Франсуа специально зашифровал всю информацию о кладе. По всей видимости, у него были на то весьма веские причины. Недаром же он призывал опасаться некой загадочной «Красной звезды». Наверное, не мы одни разыскиваем эти сокровища. И, судя по всему, конкуренты у нас очень серьёзные… Вот допустим, ваш дед безо всяких намеков и шарад дал бы вам точные координаты места, где покоятся сокровища Буссенара. Столько-то там градусов с минутами и секундами южной или северной широты и столько-то градусов опять-таки с минутами и секундами восточной или западной долготы. Пять шагов от кокосовой пальмы в сторону телевизионной вышки, копать три метра вглубь. И что?
— Что?
— А то — что обладая подобной информацией, вы живете и любуетесь окружающим пейзажем ровно до той поры, пока до вас не добралась «Красная звезда» (право не ведаю, что это такое). А теперь представьте такую ситуацию: вы попадаете в лапы этой самой «Красной звезды» с картой, книгой и газетой. Представили?
— Представил, — буркнул Боб, как бы со стороны увидев себя привязанным к стулу на одном из пыльных парижских чердаков. Снова зачесалось меж лопаток, опять заныли рёбра.
— Вот и ответьте: тронут ли вас до той поры, пока вы сами не расскажете, какую тайну скрывают эти, — Пушкиндт показал на карту, книгу и «Журналь де вуаяж», — предметы? Да ни в жизнь… Так что, кодируя информацию о сокровищах, мне думается, ваш дед прежде всего беспокоился о вашей же безопасности.
— Возможно, — сказал Робер. — Но вот только какой мне резон от подобного беспокойства о моей судьбе, когда я, хоть убейте, ни черта не понимаю, что мне со всем этим хозяйством делать?
— А вот для этого, — умиротворенно улыбнулся русский (ну, прямо Будда при бакенбардах), — дед и направил вас ко мне. Уж кому как не старому следаку со стажем расколоть код Буссенара? Что сдюжил Франсуа Робер, то осилит и Михаил Пушкиндт.
«Во, начал говорить о себе в третьем лице, — подумал Боб. — Точно, полоумный. Хотя и башковитый».
А полоумно-башковитый Пушкиндт продолжал:
— Итак. Подведём промежуточные итоги. Что мы имеем? Мы имеем весьма прозрачный намёк на то, что ответ на наш главный вопрос следует искать в книге Буссенара «Через Автралию. Десять миллионов Рыжего Опоссума». Если верить анонсу, опубликованному в «Журнале путешествий», речь в этой книге идет о реальном путешествии, предпринятом нашим героем где-то в 70-х годах XIX столетия. Но никак не раньше 1871 года, так как будущий романист провел эти годы на фронте, и уж точно не позже года 1878-го, когда роман был опубликован в «Журналь де вуаяж». Внимание, вопрос! — Пушкиндт вздел к потолку указательный палец. — А был ли мальчик?
22 часа 34 минуты 02 секунды.
— Какой ещё мальчик? — изумился Робер. Француз не на шутку переполошился: Неужели Пушкиндт и впрямь сошёл с ума? Не впустую ли я трачу время? Может быть, всё же стоит обратиться в полицию?
Успокоила Боба Аннет. Сказала:
— Это из русской классики. Кажется, из Толстого.
— Нет, — поправил девушку Пушкиндт. — Из Горького. «Жизнь Клима Самгина».
Каскадёр виновато пожал плечами. Мол, не читал.
— Не важно, — отрезал Пушкиндт. — Вернемся к Буссенару. Итак. Имела ли место та самая поездка? Бывал ли наш романист в стране кенгуру?
— А что, есть сомнения? — спросил Боб.
— Имеются, —
— Ну, — подал голос скептик-Боб, — здесь же не говорится напрямую, что эти фотографии и наброски привез из Австралии сам Буссенар.
— Не говорится, — не стал отрицать очевидного Пушкиндт. — Но вы только взгляните на эти рисунки. — И сунул под нос Роберу книгу Буссенара.
На рисунке г-на Кастелли, выполненном, как извещалось в анонсе, «по фотографии, привезённой из Австралии», была изображена сцена встречи европейского охотника (всё как положено: пробковый шлем, борода, усы, ружьё, патронташ, собака) с темнокожим аборигеном.
— А вот ещё, — не желал угомониться Пушкиндт. Зашелестел страницами, нашел ещё одну иллюстрацию. На рисунке — туземец, демонстрирующий группе европейцев некую неведомую зверушку. Среди наблюдателей, на первом плане, всё тот же бородатый охотник с первого рисунка.
— И кто это такой? — полюбопытствовал Боб.
— Это вы сейчас мне скажете, — улыбнулся Пушкиндт. — Только сперва взгляните сюда. — Энергичный дедок включил ноутбук, несколько секунд пошаманил над клавиатурой, развернул комп экраном к гостям. — Вот!
На мониторе Боб и Анна увидели, казалось, брата-близнеца того самого охотника из книги. Сухопарая фигура, бородка, усы, колониальный шлем, костюм для путешествий. Только в этот раз бородач стоял рядом с огромным — размером с приличный пуфик — цветком и с ужасом взирал на обвившую руку индейца-проводника ядовитую змею.
— Идём дальше, — сказал Пушкиндт, щёлкая мышью.
Рисунок новый, герои — те же: охотник-бородач и проводник-индеец из-за могучего дерева наблюдают за ягуаром-рыболовом.