Лучший приключенческий детектив
Шрифт:
— Да ничего, — улыбнулся Робер, всё одно мало что понявший из всего выше сказанного. — Я вот только одного никак в толк не возьму: как частное детективное агентство может быть связано с вашим, — Боб кивнул на портрет человека в шотландском пледе, — прославленным предком, какими-то там литературными загадками и тем делом, что привело меня прямиком из Парижа сюда?
— Как ваше дело связано с моим агентством, боюсь, пока является загадкой не только для вас, но и для аз многогрешного, — полушутливо ответил Пушкиндт. — А вот на остальные ваши вопросы у меня таки есть ответ. Видите ли, многоуважаемый Робер Робер…
— Можно просто Боб, — перебил Пушкиндта «многоуважаемый Робер Робер».
— Хорошо — Боб. Так
21 час 09 минут 25 секунд.
— Какое? — Боб, казалось, не перестанет сегодня удивляться и изумляться.
— Литературное, — не без некоторой рисовки повторил Пушкиндт. — Ну, или если вам так угодно, литературоведческое. Я разгадываю не криминальные, а литературные тайны. И скажу вам честно, порою разгадать загадку какой-нибудь книги бывает гораздо сложнее, нежели поймать реального убийцу. Поверьте, мне есть с чем сравнивать. Ведь раньше я работал в милиции. Следователем, в убойном отделе.
«Ого, — подумал Боб. — Прямо-таки русский Лелуш».
А «русский Лелуш» продолжал петь помянутым недавно курским соловьём:
— Ведь что такое, по большому счету, труд детектива-литературоведа? Это, я вам доложу, песня безумная роз! Бальзам на сердце следака на пенсии! Загадки, тайны, шарады, ребусы, головоломки! И при этом никаких тебе реальных трупов и океанов настоящей крови. Зато — поиск улик и скрытых мотивов, выявление тайных пружин и подлинных причин, «перекрёстные допросы», графологические экспертизы, сопоставление фактов и сверка источников. А проблематика? Это вам не выяснить, кто стащил утюг у тёти Груни. Здесь дела полюбопытнее. Например. Выявить тайну личности легендарного писателя. Кем был Гомер: певцом, воином, или разведчиком? Да и существовал ли он на самом деле? А кто скрывался под маской Шекспира: Кристофер Марло, граф Оксфорд, Френсис Бэкон? Или же это и вовсе — этакий средневековый хауснейм? — Пушкиндт распалялся, набирал обороты. — А тайна авторства того или иного произведения? Проблема «Тихого Дона», например. Или «12-ти стульев» и «Золотого теленка»… А загадочные эпизоды из жизни великих писателей? Где целых 11 дней в декабре 1926 года пропадала Агата Кристи? Погиб ли Грибоедов в Тегеране? Кто на самом деле стрелял в Пушкина? Своей ли смертью умер Максим Горький? Кому и зачем потребовалось похищать череп Гоголя? Ведь всё это чертовски интересно, господа присяжные заседатели! Чертовски интересно!.. Если вы обратили внимание, я даже наименование для своего агентства литературное подыскал — «Порфирий Петрович». Ведь именно так звали одного из самых известных сыщиков русской классической литературы. Порфирий Петрович — пристав следственных дел из романа Достоевского «Преступление и наказание». Он ведь Раскольникова без единой улики, на одних только косвенных уликах на чистую воду вывел.
— Возможно, — не заряжаясь энергией хозяина, спокойно сказал Робер. — Но видите ли, я не очень силен в русской литературе… Да и в литературе вообще. Я в некотором роде из мира кино, каскадёр.
— Дайте только срок, — то ли всерьёз, то ли в шутку погрозил кулаком кому-то незримому Пушкиндт, — я и до кино доберусь! Там тоже хватает загадок.
Боб задумался:
«А не зря ли я приехал в Санкт-Петербург? Не ошибся ли Дед, направляя меня к этому явно сбрендившему старикану в смешной бандане? Чем владелец литературоведческого агентства, явно помешанный на разного рода конспирологических теориях, сможет помочь мне в поисках сокровищ Буссенара и дедовых убийц?»
— Но всё, довольно! — ударил себя ладонью по губам говорливый наследник Троцкого и Пушкина. — А то мы так и к утру не доберёмся до разбора дел, приведших вас в моё скромное жилище. Начнем, пожалуй, с прекрасной дамы, коль наш французский друг не будет против.
Боб,
А Пушкиндт с Анной расположились на диване, за изящным журнальным столиком. Продолжили беседу по-французски. То ли по инерции, то ли соревнуясь в галантности с парижанином (всё-таки не вполне прилично при госте переходить на незнакомый ему язык; он может подумать, что от него что-то скрывают).
Детекив-литературовед потёр ладони, обратился к клиентке:
— Итак, милочка, готовясь к нашей сегодняшней встрече, я успел провести кое-какие изыскания. И знаете, даже успел продвинуться в деле выяснения личности вашего прапрапрадеда.
Аннет от волнения закусила нижнюю губу, что не добавило ей привлекательности. А ещё этот дурацкий пучок на темени — ну прям трёхлапая жаба на голове Го Сяна. Да и уши — такие же лопухи как на посмертной маске древнего даоса, знакомого всем россиянам по логотипу телекомпании «ВИД».
Пушкин скалился, что крокодил. Но не над Аннет, а от самодовольства. Ведь он (как он сам, по крайней мере, считал) раскусил «неуловимого Летюрка»!
— Поначалу я наткнулся на поистине непреодолимую стену забвения! Ни единой зацепки, ни одного маломальского упоминания! Что делать?! Как быть?! Но, как говорилось в одном хорошем киножурнале времён моей молодости: «Мы не привыкли отступать!». Я решил плясать от печки — оттолкнуться от имени сочинителя. Анри Летюрк. Если имечко Анри весьма распространено во Франции… — Пушкиндт бравурно пропел первую строчку из знаменитой кинокомедии: — «Zhil-byl Anri Chetviortyi…»… То ведь фамилия Летюрк, увы, не столь популярна. И я подумал: а не псевдоним ли это? Логическая цепочка проста: Летюрк — Le turc — турок. А не намекал ли нам тем самым романист о своем малоазиатском происхождении?
— Мой прапрапрадедушка был турком?
— Ну, или турецкоподанным, — хитро подмигнул девушке сыщик-литературовед. Знать, роман о похождениях «знаменитого бомбейского брамина (йога), сына Крепыша, любимца Рабиндраната Тагора, Иоканаана Марусидзе» входил у Пушкиндта в число любимейших.
— Турецкоподанным? Это как?
— Шучу, — махнул рукой владелец «Порфирия Петровича». — От турецкой версии пришлось отказаться. — Как показалось Бобу, Аннет облегченно вздохнула. — Зато появилась другая версия — версия с путешественником.
— С каким ещё путешественником?
— Видите ли, Летюрк — довольно-таки редкая фамилия. В её основе лежит прозвище «турок». А так во Франции называли крестоносцев, людей, совершивших путешествие за море. Соответственно, в XIX веке данный псевдоним легко мог взять любой… — Пушкиндт ввернул мудрёное словцо, — глобтроттер. А это значит, что Анри Летюрк — скорее всего, означает «Анри-путешественник».
— Ну, конечно же! — воскликнула Анна. — Наше семейное предание повествует, что прапрапрадедушка встретился с прапрапрабабушкой как раз в Южной Америке. А значит, они отнюдь не были домоседами.
— Вот именно! — подхватил литературоведствующий детектив-любитель. — Всё сходится. Об этом же самом мне рассказали и первоисточники.
— Первоисточники?! Вы отыскали рукописи прапрапрадедушки? — едва не задохнулась от восторга прапраправнучка.
— Нет, ну что вы, — несколько смутился Пушкиндт. — Я отыскал лишь первые издания книг Анри Летюрка. А впервые произведения вашего предка увидели свет на страницах французского «Журнала путешествий и приключений на суше и на море»…
Робер, краем уха слышавший беседу русских, удивился. Вот тебе раз. Один из номеров этого журнала как раз лежит сейчас у него в рюкзаке. Бывают же такие совпадения! Или не совпадения? Странно всё это.