Лягушка под зонтом
Шрифт:
После обеда, перешедшего в ужин, они сидели не зажигая света.
– У вас скоро полярная ночь, – сказала Ольга, глядя в темное окно.
– И у тебя, – ответила Зоя Григорьевна.
Ольга усмехнулась:
– Да. Стоит только сняться с места и улететь.
– Между прочим, можешь заниматься мылом и там. Сваришь новое, назовешь «Розовая крачка» или «Краснозобая казарка». Пойдет нарасхват!
– Шутите, да?
– Нисколько. Я возьму тебя в нашу общину.
– Выпишете справку, что я происхожу из атабасков?
– Ты слишком светлокожая и светловолосая. Снаружи, – добавила она. – Но по своей сути ты наша. – Зоя Григорьевна сощурилась. – Внешне арктически холодная, а внутри... кипящая лава.
Ольга фыркнула.
– Скажете тоже. Лава, да еще кипящая. Может, застывшая?
– Знаешь, вулканы спят до поры до времени...
– По себе знаете? – ехидно спросила Ольга.
Зоя Григорьевна засмеялась. Но ее смех заставил Ольгу по-особому взглянуть на нее. Ничего, как будто такая, как всегда.
– Все-то тебе расскажи, – вздохнула Зоя Григорьевна. – В общем, я договорюсь с нашим тотемом, путоранским бараном. – Она подмигнула, потом поморщилась. – Он возьмет под свою защиту. Так что приезжай, ни о чем не волнуйся.
Ольга усмехнулась:
– Баран меня возьмет под защиту? Мне как – обидеться или обрадоваться?
– Принять как комплимент. Путоранские бараны – эндемики. Ты знаешь, что это такое, да?
– Конечно. Это значит, что таких нет больше нигде на свете.
– Да, только еще в одном месте – в Красной книге. А если серьезно, Ольга, ты можешь работать в нашей общине по контракту. По уставу, который мы утвердили, община атабасков имеет право заниматься хозяйственной деятельностью. Можешь делать свое мыло. Сама знаешь, сколько и каких растений на Таймыре.
– Триста шестьдесят видов, – отчеканила Ольга. Она писала в школе реферат по экологии Таймыра.
– Арктика не отпускает своих людей, – заметила Зоя Григорьевна. – Мы все у нее на коротком поводке, как любимый мужчина у любимой женщины. Она делает вид, что он может уйти от нее, когда захочет. Но это неправда. – Она усмехнулась. – Знаешь, мне кажется, для моего отца мама была выражением сути самой Арктики. Чужая по всему – по происхождению, по образу жизни, по взглядам. Но через нее он соединился с Арктикой крепче крепкого.
– Почему он не развелся с женой и не женился на вашей матери? – спросила Ольга то, о чем давно хотела спросить.
– Может быть, он женился бы. Но они все равно не смогли бы жить вместе. Чтобы брак был счастливым, двое должны совпасть по социальному уровню, по уровню интеллекта. Они должны быть людьми одинаково развитыми. Одинаково сострадать, ненавидеть, любить. Знаешь, почему люди расходятся?
– Как говорит муж Нади, а он батюшка, потому что брак – это труд, а не гулянка. А трудиться хотят не все.
– Это правильно. Но ради брака трудиться могут только те, кто совпадает во всех точках, которые я перечислила. Если совпадение только в биологии и физиологии, никакой труд не пойдет на пользу. Знаешь, я думаю, мой отец разбился потому, что разрывался между тем, кем был и кем пытался стать.
– Вы упомянули об общине атабасков, но я плохо представляю себе. Это что-то новое?
– Над нашей землей подул старо-новый ветер, как говорят наши старики. Мы спешим попасть под это благостное дуновение.
– Куда же он дует?
– Назад, – усмехнулась Зоя Григорьевна. – Подул, принес нам весть, что для малых народов Крайнего Севера удобней всего традиционный образ жизни.
– Ого! Но столько лет было наоборот, – удивилась Ольга.
– Для того чтобы восстановить прежний образ жизни, родственные семьи могут объединиться в общины.
– Вы станете главой общины атабасков? Женщина?
– Это тоже возврат к прежней жизни, – кивнула Зоя Григорьевна. – У наших предков был матриархат. Ты знаешь, что я не замужем, у меня нет детей, но я стану матерью племени, этакое духовное материнство.
– Понимаю.
– Мы знаем, где была наша исконная территория. Мы хотим закрепить за общиной землю, охотничьи угодья на праве совместной собственности общины.
– Ясно, – сказала Ольга.
– Сама знаешь, прежде это были только слова – о сохранении традиционного образа жизни народов Крайнего Севера. На самом деле нас вгоняли в рамки той жизни, которая понятна тем, кто пришел на нашу землю. Теперь земля действительно будет нашей, община станет участвовать в разработке экологических документов. А если что-то случится, например, погибнут олени из-за экологических проблем, то местный бюджет заплатит за это. Нам обещана большая свобода действий и отношений: мы можем получать зарубежные гранты, нас могут поддерживать частные лица. Мы будем делать колбасу из оленины! – Она засмеялась.
– Прямо отдельное государство. – Ольга покачала головой. – Вы сами все придумали?
– Моей головы не хватило бы на это. Но я видела, как живут похожие общины в арктических странах. В Канаде, Дании, в США.
– Во-он откуда ветер дует... – протянула Ольга.
– Арктический ветер дует без всяких преград. Хорошо уловить направление и воспользоваться его силой. – Она вздохнула. – Но в поездке я узнала о некоторых преградах, которые уже воздвигают на родине. Они рассчитывают, что ветер расшибется о них. – Она хмыкнула. – Понимаешь?
– Да, но кто вам рассказал? – Ольга настороженно смотрела на Зою Григорьевну.
– Во время застолья, да еще не у себя дома, человек забывает, кто он и откуда. Его тянет на откровенность.
– Много принимает на грудь? Это вы имеете в виду?
– Нет. В грудь. – Она засмеялась. – Надышится чужим воздухом, грудь переполнится, – усмехнулась Зоя Григорьевна, – он рассказывает.
– То есть...
– Один высокопоставленный человек сказал, что мои старания по созданию общины атабасков закончатся ничем. Причиной провала объявят меня. Перед всем моим родом.