Люби, Рапунцель
Шрифт:
Оттенок точь-в-точь, как и у ее проклятущего платья. Его она, кстати, так и оставила на полу ванной комнаты в квартире Якова.
В подъезде было тихо. Однако подавляющую пустоту тишины успешно заполняли оглушающие мысли.
Напоследок перед самым уходом Дани ее придержала Регина – уже без наскакиваний и знакомств с горизонтальными поверхностями.
– Давай-ка я тебе кое в чем признаюсь, – предложила она, таинственно улыбаясь. – Для того чтобы ты больше не воспринимала Яшу как жертву.
Задушевные разговоры с Региной лишь сильнее выбивали из колеи. Слишком уж ладно и разумно она рассуждала. Особенно для своего цветастого и вычурного образа.
– Говори.
Даня тратила чересчур много энергии на сохранение невозмутимого вида, поэтому на вежливые интонации ее уже не хватило. Но Регина ничуть не обиделась.
– Прости, Данюш, заранее меня.
– За что? – напряглась девушка.
– Схитрила чутка. Когда подтвердила твою уверенность насчет беспомощности Яши. Ну, после коктейльчика. – Регина опасливо хихикнула. – На самом деле у него слабая восприимчивость ко всему, отчего мутится рассудок. Хотя и судить могу только по препаратам, которые он вынужден был принимать. Но с уверенностью скажу, что такая мелочь, как алкоголь, тем более в качестве добавки, не окажет на него существенного воздействия. Возможно, в первый час, а то и два, его будет мутить и шатать, но затем…
– Он протрезвеет, – закончила Даня с таким видом, будто хотела отгрызть кому-нибудь что-нибудь.
– Именно. – Регина, игнорируя перемену в настроении девушки, игриво тюкнула ее пальцем в нос. – И еще кое-что… Когда-то давно Яшка порой и правда был беспомощен. Но сейчас, после всего, через что он прошел, беспомощным его назвать язык не повернется…
Проигрывая вновь и вновь последние слова Горской, Даня утомленно пыталась вызвать у себя прежнюю злость. Но не получалось. Выводы, которые напрашивались сами собой, были до жути странными.
Значит, тогда в квартире Яков уже освободился от воздействия алкоголя и понимал, что происходит? И что делала она? Притворялся беззащитным. И не сопротивлялся.
Почему?
Даня остановилась напротив двери своей квартиры.
Вчера, придавливая Якова к мягкому одеялу, она чувствовала себя хищником.
Но что если хищником была вовсе не она?
Прихожая встретила владелицу абсолютной темнотой. Покряхтев, Даня наконец стряхнула с себя обувь и только потом потянулась включить свет.
– Гадство, блин!
Ругань вырвалась первой, а уж потом отреагировало тело – она вздрогнула. Посреди коридора, положив ногу на ногу, сидел на пуфике Кира. Причесанный и опрятный, в белой рубашке и брюках. Округлые очки вычищены до блеска, руки сложены на груди, на лице – выражение нейтрального спокойствия. Как у бдительного начальника, который подкарауливает на выходе подчиненных, задумавших свинтить с работы раньше положенного. Хотя с учетом ситуации «бдительный начальник» ныне словил работничка, который серьезно проштрафился, опоздав на службу.
– Доброе утро, – не выходя из роли, предельно вежливо поздоровался Кира.
– Доброе. – Даня машинально втянула щеки и прикусила их изнутри, чтобы в порыве чувств не выдать что-нибудь грубое, о чем точно могла бы потом пожалеть.
– Ты не пришла ночевать, – констатировал брат. Весьма дипломатичный подход к разговору. Если бы он начал наезжать на нее и обвинять в опозданиях, то Даня с удовольствием подкинула бы дровишек в этот разгорающийся костер конфликта. А что ответить на простое утверждение? Скорее всего, ограничиться тактичным признанием мелких косяков.
– Я и не обозначала заранее конкретное время своего возвращения. Мероприятие затянулось. – Она стряхнула с себя пальто и, вспомнив об особенностях своего внешнего вида, добавила: – Я переоделась у нашего визажиста. А потом посетила персонального тренера моего подопечного. По делам.
Отчасти это была правда. Да и Регина вряд ли обидится на то, что ее назвали «персональным тренером».
– Лёля и Гера еще спят? – Даня нацелилась на дверь в ванную комнату. Душ, много мыла и море воды. Хотя это вряд ли смоет с ее совести последствия глупых порывов.
– Спят. И восьми еще нет. – Кира последовал за ней.
Даня ощущала его прожигающий взгляд. Мнительные опасения насчет того, что проницательный братец может догадаться об ее не слишком аскетических ночных похождениях, мучили и без того растерзанный разум.
– У тебя телефон отключен.
– Разрядился. Подкинь зарядку.
– Как прошло? – Юноша встал в проеме, не позволяя ей прикрыть дверь.
– Шумно. И много бесячных людей.
– Тебе не привыкать с такими работать.
– Ну да, раньше и кого похуже встречала. – Кира не торопился оставлять ее наедине с собой, поэтому, следуя установке тактичности, девушка неохотно поддержала беседу. – Так ты… Успел уже подвергнуть пытке блинную смесь?
– Только намешал в миске. – Кира по-прежнему держался отстраненно, лишь в глазах за стеклами очков метались огни, выдавая скрытое внутри буйство эмоций. Что же он хотел рассмотреть в сестре прежде, чем начать откровенный разговор? Возможно, желал удостовериться, что она все еще та, кому они, маленькие позабытые мальчишки, могут довериться?
– Оставь. Я приготовлю. – Даня потянулась к дверной ручке. – И принеси мне, пожалуйста, майку и брюки. Те, с рисунком лисят.
– Запах непонятный. – Кира нахмурился и перехватил ее руку.
«Вонь алкоголя все еще не выветрилась? Регина ничего не сказала. А этот… Унюхал же, щенок мелкий».
Она сбросила руку брата и демонстративно потянула на себя дверь.
– Наверное, пролили на меня что-нибудь. Гадость какую-нибудь. Это же был практически банкет. С танцами… – Даня закашляла. Память не преминула услужить и подкинула яркую картинку ее собственного «танцевального выступления». – Штаны неси.