Люби, Рапунцель
Шрифт:
От постоянной нервотрепки Даню уже слегка подташнивало. Радовало только, что одной проблемой стало меньше. Яков не стал бы врать по поводу таких серьезных вещей.
– Что тебе надо от меня? Хорошо, некоторые детали я частично вспомнила, хотя на это и потребовалось время. Но давай начистоту, Левицкий. Надеюсь, ты понимаешь, что произошедшее ничего не значит?
Глава 21. Лекарство от любопытства
Достаточно страхом упиваться. Не решаемых проблем не существует. Всегда можно найти выход.
Даня переместилась на край дивана и, приняв серьезный вид, сложила нога на ногу. Яков тоже поднялся и, настороженно поглядывая на нее, устроился рядом, при этом не спеша покидать належанное местечко. Его плечо прижалось к ее спине.
– Слышал меня?
– Да.
– Понял меня?
– Нет.
Вот и поговорили.
Даня прислушалась к звукам, слышимым из-за двери. Гул голосов доносился издалека. Пока все тихо, остальные заняты примеркой. Главное, чтобы Кира не пришел проверять, по каким причинам они так долго отсутствуют, до того, как она решит все дела с Яковом. Если вовремя не избавиться от его влияния, ситуация ухудшится.
Слова Регины прогонялись в голове заезженной пленкой и никак не желали убраться в глубины подсознания вместе с прочим ненужным мусором.
Влюблена? Она? Как же. Единственной причиной ее увлечения этим белобрысым созданием могло быть лишь любопытство. Даню с детства тянуло к непознанному. Хотелось узнать все самой, прочувствовать на практике, выяснить детали. В детстве в плен ее неуемной жажды расширить кругозор часто попадали иностранные туристы. Другие люди из другой страны с другими системами взглядов. Жуть как интересно! Бедняжки, попавшие в поле зрения маленькой Даниэлы, были заранее обречены на пытку «вопрос-ответ-вопрос-вопрос-вопрос-стоять-бояться-у-меня-еще-вопрос». На свободу пленники отпускались только тогда, когда девочка начинала ощущать информационную сытость.
Нет необходимости говорить, что привлекали ее и интересные редкости: старинные книги, раритетные вещи. Она даже с тем парнем, что достал приставку с играми для братьев, встречалась ровно на одну неделю больше, чем с другими, только потому, что тот сумел вызвать у нее этим поступком любопытство. В общем, Даня была в какой-то мере заложницей своего всеобъемлющего интереса к уникальным вещам.
Вот и сейчас она ничуть не сомневалась в том, что со своим адским любопытством попросту перегнула палку. Яков Левицкий – личность уникальная, и Даня признавала это как неоспоримый факт. А еще его образ, внешность, стиль мышления, впечатление, которое он производил, настроение, которым заряжал одним лишь присутствием, – все это тоже было уникальным. Она никогда раньше не встречала подобных ему.
И разве удивительно, что удержаться ей не удалось? Разве странно, что она повелась на собственное любопытство? Разве плохо познавать непознанное?
Ведь она всегда так поступала.
Однако никогда не пересекала границы моральных принципов.
Почему же система дала сбой?
Потому что Яков Левицкий – вирус. Болезнь ее организма и вредоносное программное обеспечение, бесстыдно вторгнувшееся в код ее идеально выстроенной программы жизни.
– То, что произошло, ничего не значит. – Даня дернула плечами. Она всего лишь повторила то, что уже озвучивала ранее. Но почему-то вкус у этой фразы был до крайности поганенький. – Не знала, что алкоголь так разрушительно на меня влияет. Я вообще не собиралась прикасаться к нему. Никогда. Но силами сторонних лиц это случилось, и у меня помутился рассудок. А ты попал под раздачу. Официально приношу извинения.
– Зачем извиняться?
– Может, потому что жалею о содеянном? – недовольно пояснила она.
Воцарилось молчание. Плечо Якова по-прежнему прижималось к ней. Но Даня не хотела оборачиваться, чтобы оценить его реакцию. Не хотела и все.
– Даже в состоянии опьянения… ты не из тех, кто накидывается просто так. Было что-то еще.
– Что? – Даня чуть повернула голову, но полностью сосредоточить взгляд на Левицком не решилась.
– Чувства.
– И что это за поэтическая лабуда? Какие чувства?
– У тебя ко мне.
Из горла вырвался булькающий звук. Она будто попыталась разом проглотить крупную модель корабля и малость поперхнулась.
– Не спорю, твоя индивидуальность меня сильно подбешивает. И опять я повторюсь…
– Не так. – Напор плеча исчез. Даня даже занервничала. Но тут она ощутила тепло чуть пониже затылка. Он прижался к ней лбом. – Другие чувства.
– Других нет.
– Врешь. Разве ты станешь ложиться в постель с тем, к кому ничего не чувствуешь?
«Ха? Ха!»
Громко хмыкнув, Даня вскочила с места. Отменная реакция Якова позволила ему после потери опоры удержать равновесие.
– Шутишь, мальчишка? – Она насмешливо качнула головой. – Да раньше я только этим и занималась! А ты чего себе надумал? Неужели верил, что я монашкой была? Ты так-то не первый, дружок. Проснись и включись в реальность!
Внутри от собственной грубости Даню буквально перекорежило. Тошнота подкатила к горлу.
Маска непроницаемости на лице Якова дрогнула.
– Я так не думал. Но сейчас-то все по-другому.
– Считаешь? – Даня картинно побарабанила пальцами по подбородку. – А чем эта ситуация, в общем-то, отличается от многих других? Ну, помимо того, что в мой перечень для утех ты угодил чисто случайно?
Губы Якова едва заметно затряслись. Понятно. Он мог храбриться, строить из себя взрослого и изображать решительность. Но и это имело свой предел.
«Да, Левицкий, ты еще слишком юн, чтобы держаться этой планки. Мало опыта, а метишь высоко. Допрыгнуть сможешь, но точно не удержишься».
– Дай-ка догадаюсь. – Даня слегка наклонилась вперед, чтобы лучше видеть лицо Якова. – Неужто ты решил, что после какого-то там перепихона мы вдруг станем… э-э-э… как бы выразиться, чтобы не подавиться сладкой ватой?.. Ага! Станем парочкой?
Молчание в ответ лишь сильнее раззадорило Даню.
– Ну ты даешь, Левицкий! Насмешил. Угораю, честное слово. Юношеский максимализм на лицо. Товарищ, дико извиняюсь, конечно, что я по ошибке сорвала твой девственный тюльпанчик, но, блин, парни вроде как не особо парятся по этому поводу. Ты же не девица, в конце-то концов. – Она развела руками. – Добро пожаловать в современность. Да и ты должен понимать это лучше меня. Все же в таких… э-э-э… уникальных кругах вертишься.