Люби, Рапунцель
Шрифт:
Яков поднялся на ноги. Даня мнительно отступила.
Она поймала себя на мысли, что ей безумно понравилось, как погнулись его тонкие светлые бровки, как едва заметно оттянулся уголочек рта, искривляя все лицо в гримаску, как впились зубы в нежную плоть нижней губы.
Обижен?
Даня готова была выслушать о себе много плохого. И не удивилась бы, если бы он толкнул ее, треснул бы по руке, а, может быть, и влепил бы пощечину. Бить ее всерьез он уж точно бы не стал.
Справедливое возмездие она заслужила. Тем более после того, как вылила на него всю эту гнусную грязь.
Все правильно. Доверие – слишком большая привилегия. Эта жизнь уже сполна показала ей, как могут ранить близкие люди, которых любишь просто так – всего лишь потому, что высшие силы распорядились быть им для тебя самыми родными.
Лучше не доверять. И уж тем более не любить.
Бледный Яков прошел мимо нее.
«Отлично, сбила всю спесь. Тебе же лучше. Ты поймешь, что и это во благо. И для тебя. И для меня».
Шуршание шагов стихло. Но дверь так и не открылась. Даня не спешила поворачиваться, спиной ощущая присутствие Якова совсем рядом.
– Тебе не понравилось?
Ровный голос.
Даня стушевалась. Очевидно, что он хотел узнать о впечатлениях от прошлой ночи.
Но к чему этот нескромный вопрос? После ее-то грубой речи? И после того, как они уже везде расставили точки.
– Я не помню.
Пару секунд тишины.
«Уходи. Уходи. Уходи».
– В следующий раз запомнишь.
«Чего?!!»
Даня быстро обернулась. И сразу же угодила в западню.
У Якова были вовсе не детские руки, а еще длинные пальцы. Их длины вполне хватило, чтобы обхватить девичий подбородок. Большой палец вжался в одну щеку, остальные – в другую. Лицо Левицкого внезапно оказалось в пугающей близи.
Не удалось даже выдохнуть. Яков придвинулся и чмокнул ее в губы.
А потом также быстро отстранился и отпустил Даню.
– Я все тебе докажу.
* * *
«И как это понимать?»
Даня стояла на пороге небольшого светлого помещения с одним окном, вмещающим большой стол с монитором и всем набором компьютерных примочек, шкаф с удобными полками и пару кресел. Агентство выделило для нее «небольшой закуток» для организации рабочего места. В принципе для сбора и анализа информации вполне достаточно с учетом того, что большую часть своего рабочего времени она шаталась то там, то сям. Стремительная переквалификация из офисной крысы в личный хвостик мегазвезды «СТАР ФАТУМ Интертеймент», юного некоронованного властителя чужих чувств и занозы в одной непристойной зоне.
Она подошла поближе, чтобы рассмотреть водруженный на середину столешницы предмет. Плетеная корзинка с блестящим термосом и какой-то коробочкой, завернутой в черную блестящую бумагу с ленточкой-бантиком.
«Странный минимализм».
Даня вытащила карточку из корзинки и прочитала надпись «Поощрение». На другой стороне еще одна фраза «За старания». И размашистая подпись, подкрепленная инициалами «Г.Л.».
«То бишь не подарок». – Она постучала пальцем по коробочке, раздумывая, а не слишком ли легко обойти ее принцип отказа от презентов? Красиво обзови жест и вуаля – всучивай что угодно прямо в девичьи лапки.
«И за какие такие провинности меня поощряет сам гендиректор? – Даня взяла термос и принялась откручивать крышку. – Или уже воплощает в жизнь угрозу, и это его новое признание в любви?»
Внутри булькнуло нечто горячее и вкусно пахнущее.
«Кофеечек. – Даня даже не стала доставать кружку, так и хлебнула прямо из емкости. – То, что надо паршивым ранним утром. Но в термоске? Забавно».
Вряд ли кому-то из красоток из своего персонального списка Левин кофе также преподносил. Прямо попахивает неординарным подходом. Даня хмыкнула, присела на стул и подцепила бантик на коробочке. Внутри обнаружилась миниатюрная мисочка с шоколадными кругляшами: половина – горькой шоколад, остальное – молочный.
«Норм. Живем». – Она сунула в рот шоколадную монетку.
Совесть не проснулась. Разум оценил сие действо как справедливую награду за труды и тревогу не забил. За что же ее могли поощрить? Разве только за то, что она достойно продержалась на первом официальном вечере в качестве менеджера модели.
Что произошло потом – не считается!
Даня чуть не подавилась молочным шоколадом, вспомнив подробности. На работу она явилась, по настоянию начальства, в понедельник. Никаких мероприятий до конца выходных запланировано не было, поэтому девушка воспользовалась свободным временем, чтобы прийти в себя.
Тщетно.
Два дня прошло с величайшей ошибки ее жизни. И день с момента, как она метафизически отделала Якова Левицкого, мысленно послала его куда подальше и вслух в его отношении выразилась настолько жестко, что сама бы себя с удовольствием отпинала за такое поведение. Но она-то была уверена, что это необходимо. Срезать чахнущее деревце проблем под корень, чтобы не мучилось и не страдало.
И вдруг…
Яков не только не позволил ничего срезать, но и собственноручно укрепил ствол этого вроде как обреченного деревца. И, видимо, ждет, что оно зазеленеет, расцветет и даст плоды.
В общем, она так старалась задеть его, использовала всю свою злость, выплеснула кучу отрицательной энергетики, что сама от своих стараний практически выдохлась. И никакого результата!
«Где истерика, я спрашиваю?! Где ругань и посылания меня в заранее не зацензуренные места? – Даня откинулась на спинку стула и хлюпнула кофе. – Как в стальную стену билась, и ничего. Ему восемнадцать. Всего, блин, восемнадцать. И он – перспективная творческая личность с кучей возможностей для развития. Зачем цепляться за меня? Да еще так сильно? Какая-то прямо болезненная настырность. Допустим, он просто хотел острых ощущений. Уложить в постель даму постарше – вот веселуха. Ладно… уложил. Все, дело сделано. Казалось бы, отлипай от меня. Но ведь вцепился да еще что-то доказывать собрался. Он же не глуп. И как ни печально делать такой вывод, но, скорее всего, умнее меня. Ну, и зачем я тогда ему сдалась? Может, мне при свете раздеться? Остаться в одних трусиках и показать ему ноги. Пусть посмотрит и проблюется».
Звук вздоха, полного горечи, заполнил тишину помещения. Даня надкусила шоколадную монетку и остатки специально уронила в термос. На секунду ноздри заполнились горячим ароматом растаявшего шоколада.
«Я же уверяла Левина, что не собираюсь делать ничего, что может помешать работе. И вот проходит пара часов, а я уже развлекаюсь в постели с его племянником, к которому, цитирую себя же, у меня никакого интереса, кроме рабочего, нет. Космос, Шацкая. Ты – Вселенная. Дебилоид этой звездной системы».