Люби, Рапунцель
Шрифт:
– Ладно, заинтриговали. Оба. – Гендиректор Левин развел руками. – Я открыт для информации. Готов, так сказать, вкушать ее большими порциями. Итак, Ян, на кого ты так сердит?
– На тебя. – Очень походило на рычание.
– Неужели? И что ж я такого натворил?
– Это касается Якова, – вмешалась Амалия.
– Якова? – повторил Глеб.
– И концептов, которые в последнее время ты активно ему навязываешь. – Женщина поморщилась. Нет, все-таки кое-где с косметикой она перемудрила. – Результаты твоей деятельности у всех на виду. Провоцирующие проекты, в свою очередь, создают нелестное впечатление обо мне. И о Яне. Общество в курсе, что нас связывают родственные отношения, и твои ошибки отражаются на нашей репутации.
Глеб пару секунд молча смотрел на нее. А затем заговорил – невозмутимо и неспешно:
– Не помню, чтобы допускал ошибок. И, к слову, доведу до сведения вас обоих, если вы вдруг не в курсе. Лично меня то, чем вы занимаетесь, не интересует. Так зачем же вам, в свою очередь, беспокоиться о недальновидном и никчемном мне? И о моей маленькой чахлой конторке?
– Меня… Нас больше Яков волнует.
– С каких пор?
Амалия глянула на него зверем. Будто оттяпать чего вдруг захотела. Ян помрачнел еще больше.
– Яков весьма талантлив.
– Да ладно? – Глеб все же позволил себе капельку ироничности.
Амалия на сей раз проигнорировала вызов.
– Не терплю грязных слухов. А их уже полно. – Она элегантно сложила руки на груди. – Прекрати пихать Якова в эти отвратительные проекты. Он – юноша, а ты заставляешь его одеваться в девичьи наряды и изображать черте кого. Раньше все было не так заметно, но сейчас он вырос, и эти концепты приобретают взрослый налет.
– У вас просто слишком консервативные взгляды на жизнь, – заметил Глеб. – Мы отслеживаем популярность той или иной тематики и удовлетворяем вкусы массового потребителя. Это бизнес.
– О деловой репутации ты что-нибудь слышал? – буркнула Амалия.
– Естественно. Делаю все, чтобы сохранить ее. Однако повторюсь, что ваши мысли полны консерватизма. Кроме того, я всегда стараюсь учитывать и мнение Якова. Но вы должны знать, что без твердой убежденности в чем-либо он не стал бы заниматься тем, что ему вредит.
– То есть это нормально, что ты из него гомика делаешь? – сердито поинтересовался Ян.
– Странные выводы. Ради этого ты и вернулся из-за границы?
– У меня серьезная работа, Глеб. – Ян тоже встал, стул за ним закачался. – Думаешь, невероятно приятно, когда на банкете после деловых переговоров тебе тыкают в нос мобильным с открытой интернет-страницей и спрашивают: «Как думаешь, а скольким вот этот малец уже дал себе присунуть?»
– Ян! – одернула его Амалия, но в то же время она внимательно следила за реакцией Глеба.
– Может, прежде чем волноваться о подобном, стоит сменить окружение? – спокойно предложил Глеб.
Ян побагровел. Открыл рот, чтобы выложить еще что-нибудь, но не успел.
Со стороны двери, противоположной той, где затаилась Даня, послышался шум.
– Пойдем через эту комнату. Здесь быстрее.
Створка распахнулась. В помещение вошел Яков и сразу же окаменел. За ним маячил Фаниль.
«Твою мать!»
Глава 24. И пришла бестия
Невообразимый закон подлости.
Даня видела, как за спиной Якова и Фаниля застыла насмерть перепуганная Шушу. Ее поза напоминала полный экспрессии кадр из фильма. Правая рука поднята, будто в попытке перехватить кого-то, рот широко открыт, а в округлившихся глазах застыл ужас. В воздухе прямо витало это ее не озвученное «Не-е-е-е-е-е-ет!».
Предположить примерный порядок развития событий было не так сложно. Исполнительная Шушу, сохраняя в голове указание о необходимости удержать Якова подальше от нагрянувших родственничков, попыталась сделать все в лучшем виде. Ясное дело, не озвучивала прямо свои намерения и уж точно не рассказала Левицкому о том, кто там опасно маячит в непосредственной близи от него. По графику намечалась встреча с Фанилем, поэтому Яков был погружен в работу и вряд ли особо обращал внимание на нервную вертлявость Шушу. Ведь и не скажешь ему прямо: «Ты туда не ходи, снег башка попадет». Творческую жилку у нее, как у визажиста, не отнять. А вот с красноречием возникла проблемка.
Стечение обстоятельств. Высший уровень отработки закона подлости. И вот теперь наступил полный привет.
Яков выглядел ошарашенным. Даня мысленно поставила себе галочку за легкую догадку: ему и правда никто не рассказал о гостях. И вот – сюрприз, детка! Крайне неприятный.
И еще пара дровишек в костерок местного Конца Света. Яков успел облачиться в вещички, явно преподнесенные ему Фанилем. На нем были узкие черные джинсы с множеством разрезов по всей поверхности, и каждый разрез по краям был прошит блестящими нитями серебристого, светло-голубого и светло-зеленого оттенков. Тонкий кремово-белый свитер, наполовину прикрывающий бедра, свободно болтался вокруг тела и придавал фигуре еще большую хрупкость. Сверху была надета расстегнутая длинная молочно-белая рубашка. Добавить к этому распущенные светлые волосы и смазливое личико, от которого просто никуда не деться.
Даня едва не застонала от досады. Угораздило же Якова явиться перед родственничками в самом что ни на есть женственном обличье. Да еще и в компании экстраординарной личности «Фаниль и его пенная загогулинка на голове».
Но а дизайнер, конечно же, был верен собственному видению действительности и нацепил белоснежную блузу с мощным воротником, усыпанным плетенными элементами в виде бутончиков в каскаде из рюш-зарослей. То же ассорти устроилось и на рукавах точно вокруг запястий. Брючки нынче вели себя поскромнее, щеголяя насыщенным бордовым цветом и лишь кротко отливаясь кое-где алыми полосами.
Даня покосилась на Яна. На его лице отражалась гримаса отвращения.
– Яков. – Амалия сдержанно вздохнула. – Здравствуй.
– Амалия. – Левицкий кивнул.
Быстро же собрался. Хотя его, наверное, не присутствие бабули больше заботило. Сын и отец уставились друг на друга.
Повисла тишина.
– Здравствуй…отец.
– Батюшки, какие у нас тут мужчинки! – Ни о чем не подозревающий Фаниль благодушно полез знакомиться. – Так вы папуля нашей звездочки? Рад, рад, рад. Вы не представляете, какой он у вас… ух.