Любимая мартышка дома Тан
Шрифт:
– Так что там от Чжоу? – снова зазвучал этот баритон, но теперь уже в нём чувствовалась тревога.
С усилием я проглотил комок в горле, пытаясь напомнить себе, что этому невероятно красивому и сильному человеку – семьдесят два года, что он сидит в кольце мятежников и заговорщиков, которые требуют от него послать на казнь самую любимую женщину всей его жизни, что он борется как лев уже не только за свою власть, но и за жизнь.
– Господин Чжоу убит, – сдавленно сказал я. – Конный туань мятежников, возможно тот же, что обстрелял дворец, напал на его ведомство и сжёг дотла. В Чжоу попали две стрелы. Я видел, я стоял рядом.
Император молчал, глаза его расширились. Он медленно повернул голову к Гао Лиши, чуть склонил её, потом снова устремил взгляд в мои глаза.
– Я спешил сюда, государь, потому что господин Чжоу как раз накануне закончил тайные переговоры с посланцами халифата, а также с уйгурским каганом. Он мог не успеть передать вам новости. Круглый город объявляет о союзе с Поднебесной империей в борьбе с мятежом. Он готов ещё до церемонии скрепления договора о союзе и границе печатью послать вам на помощь небольшой отряд воинов, чтобы ни у кого не было сомнений, на чьей стороне халиф. Уйгурский каган тоже объявляет о поддержке империи и тоже предложит свои войска. А также – коней, в обмен на шёлк.
– Уйгуры… – медленно, с непередаваемым выражением выговорил Светлый император, бросая взгляд на Гао.
– Государь, конечно, прав: таким образом империи почти перекрывается путь на Запад, – заметил я. – Если она ослабнет ещё больше, то уйгуры смогут практически независимо царить между империей и халифатом, беспрестанно интригуя, а главное – блокируя любую торговлю или же облагая её налогом. Но без этой прокладки между двумя нашими империями и халифат не был бы так расположен к союзу. Это – их гарантия безопасности. Пока. Ну, а когда мятеж будет подавлен… что ж, государь, тогда можно будет заново посмотреть, кто в каких землях хозяин. Не впервые.
Император сидел с прищуренными глазами буквально мгновение, а потом мрачно кивнул. Он понял все с удивительной быстротой. Это была хорошая сделка. А главное – она укрепляла его позиции перед лицом заговорщиков: если император оказывался единственным, кто держал в руках бесценную информацию о двух договорах, – информацию, которой у наследника, возможно, не было…
Для властителя, которого ждала, похоже, та же судьба, что и его возлюбленную Ян, это была очень своевременная помощь.
– Отряд воинов халифа уже в пути, – завершил я доклад. – Им очень нравится сейчас этот договор, если не союз: они получают твёрдый контроль над Согдом, ослабленная империя ничем не грозит им на востоке, тем более что есть ещё уйгуры… С уйгурами вёл переговоры генерал Пугу Хуайэнь, – тут император еле заметно кивнул, – он готов вновь отправиться в путь, как только получит приказ государя. Мятежники могут попытаться перекрыть часть путей на Запад, но маленькая группа всадников всегда пройдёт, дорог слишком много, у мятежников не хватит сил, чтобы заблокировать их все.
– Я вижу, что и вы сами, уважаемый воин, немало поработали для этого, – заметил государь, с интересом склонив голову набок. – Вы принесли нам надежду. С закрытой дорогой на Запад мятежник долго не продержится.
Тут он чуть задумался, подняв глаза к потолку. Было абсолютно тихо. Я взглянул на Гао, и тот, как мне показалось, чуть кивнул.
– Государь,– сказал я почти шёпотом. – Кроме тайных переговоров, есть много других вещей, которые люди господина Чжоу умеют делать даже в одиночку. Сейчас вы в беде, и долг каждого солдата – помочь своему государю. Даже если это опасно.
Светлый император сделался вдруг очень внимательным.
– Государь, вы сразу поняли, что здесь происходит и почему происходит – продолжал я. – Вас хотят вынудить потерять лицо. Если вы поддадитесь им, значит, вы слабы. А не поддаться им нельзя. Но – их можно переиграть. Они провалятся. А поэтому… не мне судить, в чём виновна гуйфэй или был виновен её брат…
– Их вина велика… – как эхо почти прошептал властитель. Глаза его не выражали ничего. Я понял, что император готов прорываться в южную столицу, к верным войскам – любой ценой, что он уже начал готовить себя к неизбежному, и задача моя в предстоящие мгновения будет нелёгкой.
– Если позволите, государь, – мне только нужно, чтобы вы отдали приказ о том, что перед казнью – во дворе, на виду у всех – гуйфэй дозволяется провести краткое время одной у алтаря Учителя Фо, на противоположной стороне двора, напротив шеренги солдат…
Дальше я говорил чрезвычайно быстро, рублеными фразами, чертя план двора пальцем на грязном полу. Лицо императора было неописуемо – помню только, что он был абсолютно неподвижен и глаза его казались огромными.
А дальше, как только эта неприятная история разрешится, мы, на Восточных островах, получим ваш приказ – и исполним его. Можем вернуться или остаться там навсегда. Или – что пожелает государь.
– А что ты мне скажешь, Лиши, – тихо и почти саркастически прозвучал, наконец, этот прекрасный голос. – Ведь без тебя тут, как я вижу, не обойтись…
Если можно себе представить чуть раскачивающуюся обезьяну, улыбающуюся с закрытыми глазами, то это и было лицо Гао Лиши во время моего рассказа. Голос императора как будто разбудил его, но улыбка не исчезла.
– Очень дерзкий план, государь, – ответил этот замечательный человек, в котором пропал, наверное, настоящий шелкоторговец. – Рискованный. Рискованный вот для этого офицера. – «Не для вас», мог бы сказать он. – Ну, а я… Я тут сейчас подумал, государь, что уже давно живу на этом свете и видел от вас много добра. – Тут он, как и его друг и повелитель, сделал маленькую эффектную паузу… – Очень давно живу, и вот какая штука – глаза уже не те, часто ошибаюсь.
Я перевёл дыхание. И тут наступил момент, о котором я до сих пор вспоминаю с ужасом. Я чуть не совершил страшную ошибку. Потому что государь в этот момент смотрел прямо на меня без всякого выражения, чуть выпятив вперёд подбородок с небольшой седой бородкой, и как будто чего-то ждал – а я не имел понятия, чего же именно.
Император почти незаметно выдвинул подбородок ещё дальше вперёд. «Меня побуждают сказать ещё что-то важное», – подумал я в панике.
– Шёлк, государь, – извиняющимся голосом сказал, наконец, я. – Когда кончатся нынешние бедствия… а я уже давно в строю и немолод… моя семья в Согде торгует шёлком… Я бы хотел монополию на три года на закупку шелка из одного маленького уезда под Сучжоу.
Я, видимо, угадал. До сих пор не знаю, что сделал бы император, если бы я не высказал этой, столь уместной и очевидной в такой ситуации, просьбы. Но теперь плечи его опустились, он чуть вздохнул. Я понял, что прошёл испытание.
Властитель повернулся к Гао Лиши, энергично кивнул, потом обратил ко мне своё умное лицо и поклонился чуть глубже. Согнулся в поклоне и я.
Только императоры умеют давать согласие на подобные авантюры так, что при желании всегда можно потом утверждать, что на самом деле никакого согласия и не было.