Любимый с твоими глазами
Шрифт:
– Нет.
– Обещай.
– Клянусь.
– Зачем тогда?
– Хочу тебя узнать.
– Почему?
– Потому что ты мой сын.
Давид теряется. Видно, что таких слов ему никогда не говорили, и они, пусть он все знает, застают его врасплох. Он сейчас очень на Алису похож, так сильно, что у меня сердце сжимается. Я откидываю прочь все сомнения и подхожу совсем близко, присаживаюсь перед ним на корточки и аккуратно сжимаю ручки, прошу.
– Давид, я…я не очень умею все это говорить, такие дела больше по части Алисы, но…Если бы ты
– Правда?
– тихо спрашивает, я пару раз киваю.
– Конечно.
– Почему тогда пришел только сейчас?
– Твоя мама думала, что я недостоин быть твоим отцом.
– Она виновата?
– Она никогда и ни в чем не была виновата. В этом тоже только моя ответственность. Я ее подвел.
– Почему?
– Потому что она лучшая, а я нет. Мне до нее никогда не добраться, но я хочу...хочу попытаться, если ты позволишь.
– А если я откажусь? Уйдешь?
– Нет.
– Что тогда?
– Буду просить снова.
– Даже если пакостить буду?
– Я же сказал. Делай, что угодно, но обещай не ненавидеть меня сразу, ладно? Дай мне шанс — это все, что я прошу.
Поднимает на меня мои глаза, хмурится. Решает. Я вижу, что он этим сейчас занимается, поэтому жду — давить нельзя, по себе знаю. Если заставлять, в обратку уйдет, а мне это не нужно. Я правда хочу, чтобы он сам решил, да и знаете? Чувствую, ему это просто необходимо. Чтобы с ним считались.
– Ты большой… - разглядывает меня, я улыбаюсь.
– Это уже не «козел».
– Пока не решил. Я таким же стану, когда вырасту?
– Нет.
– Нет?
– Ты лучше меня будешь. С такой-то мамой…
– Она у меня лучшая.
– Я знаю.
– Не обижай ее, - просить тихо-тихо, - Если обидишь, больше с тобой не заговорю никогда.
– Я не собираюсь этого делать.
– Хорошо…
– Это значит, что ты не против?
– Я пока не решил, но пахнет вкусно.
– И на зуб тоже вкусно. Только маме надо рассказать.
– Она ругаться будет…
– Если что — вали на меня.
– Так нельзя делать. Каждый должен отвечать за свои поступки сам.
– Ты прав. Тогда позволишь мне самому разобраться?
– Она говорит, что ты неплохой.
– Это уже тебе решать, согласен?
– Так мне нравится.
– Значит позволишь?
– Посмотрим.
– И это уже не "нет". Тогда пошли?
– снова усмехаюсь, встаю и, придерживая за спинку, вывожу из-за машины.
Шок-контент, но, кажется, только что я пережил первый разговор «сына с отцом», и даже прошел его почти без потерь. По крайней мере пока. Но это что еще…на поляне у меня случается еще один удар, когда я вдруг застываю, стоит поднять глаза.
Вода в озере блестит, как сотня драгоценных камней, но самый яркий — Алиса. Волосы перекинуты на одно плечо, подол зелёного платья зажимает в руках, а сама стоит в блеске сверкающих капель, как в софитах — улыбается. Такая красивая…
– Не смотри на нее так, - слышу Давида, а когда обращаюсь
Алиса
Они оба стоят передо мной, как две раскладки одного человека с разницей в пару десятков лет. Самое забавное — оба смотрят в пол. Виновато так. А я…я не слышу ничего вокруг — в ушах шумит.
– Что?
– глухо переспрашиваю, проглатывая сухую таблетку, - Что ты сказал?
Давид в этот момент срывается с места и бросается мне в ноги, орет дурниной:
– Мамуля, мамуленька, прости! Прости пожалуйста!
Олег делает шаг. Он берет сына за плечо и заводит за свою сильную фигуру, подбирается и смотрит мне в глаза, кивает.
– Алис, прости. Так вышло.
А я все еще не понимаю. Хлопаю глазами глупо, аж подол из рук выпадает и окунается в воду, так что через миг мерзко облепляет ноги. Я на все это дело смотрю и печально вздыхаю, а потом…Ох боже. Совсем уже?! Олег резко подхватывает меня на руки и выносит из озера, как бы плюсуя к общему шоку еще пару десятков единиц.
– Ты спятил!? Пусти!
– Принцессы часто лишаются чувств, знала? Я вот да.
– Сейчас ты лишишься кое чего более интересного! Немедленно отпусти!
– Ого… - выдыхает Давид, - Ты такой сильный, папа!
О нет! Мне это слово так слух режет, что я невольно снова застываю и позволяю опустить меня на покрывало. Вообще не знаю, что чувствую и что делать — мне дико страшно, это единственное, что я отчетливо осознаю.
А Олег будто читает. Он вдруг смотрит на Давида и мягко ему говорит:
– Принеси, пожалуйста, из машины мамину сумочку, ладно?
Сынок пару мгновений медлит, но кивает и срывается с места. Я ему в след смотрю, как под действием горы успокоительных, то есть медленно и как-то неосознанно что ли. Олег тем временем улыбается. Он берет мое лицо за подбородок, поворачивает обратно на себя и шепчет.
– Алис, все нормально, успокойся, пожалуйста.
– Зачем…ты же обещал не говорить…
– Клянусь, я не говорил.
– Но…
– Он сам догадался, - и как-то совсем по-особенному нежно добавляет, - Наш сын невероятно умный. Спасибо тебе за то, что ты его родила, Алис. И воспитала таким…совершенно особенным.
*— американская группа из города Гэри, штат Индиана. Братья Джеки, Тито, Джермейн, Марлон и Майкл Джексоны вошли в основной состав группы. Группа также стала отправной точкой для начала сольной карьеры Майкла Джексона — короля поп-музыки.
Глава 6. Выхода нет?
Мне слишком не нравится, как Олег себя ведет, и я не могу отделаться от подозрений. Что ему внезапно от меня может быть нужно? На ум приходит только сын, который вдруг так «вовремя» догадывается о том, кто Олег на самом деле. Все слишком уж ему «на руку». И я, уши развесившая, и Давид, который уже не относится к нему так враждебно, как раньше.