Любовь больше, чем правда
Шрифт:
Отец Прокопий оглядел себя в витрине магазина:
— И чего им мои шорты не понравились. Теперь все так ходят. Разве что маловаты, и грех через прорешку вывалился. Ну так это же всегда можно исправить…
Он привел себя в божеский вид и, сориентировавшись на пересеченной улицами местности, бодро зашагал в сторону вокзала. Вдруг среди ясного неба грянул гром. И тут же молния сверкнула над строящимся в близком недалеке небоскребом. И с перепугу Святой Отец срочно возжелал окропить его. Дрожа в нетерпении,
— Ты че, мужик, сдурел? Каску одень…
От такого изумления Отец Святобартерный чуть не окропил собственные шорты. Он абсолютно узнал обрушившийся на него сверху голос. Без сучка и задоринки, это был голос Костаса Пилеменоса.
И Отец Прокопий задрал вверх свою окаянную голову.
Точно. Из кабины башенного крана по пояс высунулся не кто иной, как искомый Костас. Он также опознал Отца Святобартерного:
— Здорово, святоша!
— Мууууу…, — промычал Святой Отец, суча пальцами.
— Не слышу…, — крикнул и подкорректировал ориентацию уха Костас.
Мученические слезы побежали по рубашке и шортам Отца Прокопия. Он не мог нарушить наложенного на себя обета молчания. Мыча и отплевываясь от безысходности, побрел было за ворота. Но вдруг вспомнил незабываемые годы военной службы на эскадренном миноносце. Вспомнил, как с помощью морского семафора читал вахтенным других кораблей проповеди: «Точка-тире, не укради у союзника верного…, точка-точка-тире, не убий командира сурового…, точка-тире-тире, не возжелай ближнего своего сослуживца…»
Оглядевшись, Отец Святобартерный запросто нашел два подходящих строительных флажка и, изощренно насилуя память, просигналил Костасу:
«Отец ждет тебя Катю распростертыми».
Облегчившись и боясь опоздать на поезд, Отец Прокопий вприпрыжку ринулся к вокзалу. И в двойную припрыжку ринулся вниз по лестнице Костас.
В тридцати метрах от земли он, однако, торопясь и уверовав во всемогущество любви, поскользнулся и сбитым бомбардировщиком рухнул прямо на землю.
У основания крана в воздух взметнулись клубы глинисто-цементной пыли.
— Перелом левой передней и правой задней лап…, обширная курдючная гематома…, рваная рана в шерстистой части затылка…, — констатировал врач, срочно эвакуированный строителями из ближайшего медицинского заведения — ветеринарной лечебницы.
Строители с ужасом вслушивались в его медицинский лепет. Однако, залив Костаса гипсом и зеленкой, звериный целитель их успокоил:
— Бывает и хуже… А этот случай для нас профессионалов — так, тыквенные семечки… В стационар, думаю, везти его не стоит, но домой с рабочего места перевезите обязательно…
Строители оглянулись было на бытовку, в которой парень уже столько времени
— Позвоните отцу…, Пилеменосу…, по телефону…
Ветеринар тут же набрал указанный номер своим изящным как скальпель пальцем:
— Алло, господин Пилеменос. Срочно приезжайте за своим переломанным щенком… Жив… Будут…
Строители так и ахнули:
— Пилеменос?…
— Неужели сын керосинщика?
— Сын самого Пилеменоса?
— Быть не может…
Но оказалось, что быть может. Через десяток минут на стройку влетел пятнадцатиметровый лимузин с космической связью, бассейном и настольным теннисом.
Из суперавто теннисным мячиком выкатился старичок:
— Где мой сын? Где мой наследник? Где отец моих внуков?
Строители с почтением расступились. Глядя, как Пилеменос обнял побившегося крановщика, зачесали затылки своих касок:
— Ну, дела… У нас работал сын Пилеменоса. Спал в бытовке. Пиво пили на брудершафт. На одном толчке сидели. Расскажи кому — не поверят…
Но те, что сутками, неделями напролет искали Костаса, поверили. Как только новость была передана по народному телеграфу, они немедля съехались к стройке. На такси, на автобусах, на трамваях, на собственных и на попутных машинах.
Тесной толпой стояли вокруг Костаса и старика Пилеменоса Айша, Чикита, Большой Олень, Мойша, Долорес, Джон, Рони, Бобби, Чарли, Кристи, Молли.
К ним в скором времени присоединились и вездесующиеся корреспонденты:
— Пропустите к телу представителя «Светской хроники»…
— «Разные новости», «Разные новости»…
— Прямой репортаж с места падения ведет «Радио-Ультра»… Вы слышите, как замерли друзья, знакомые, полузнакомые и близкие родственники Константина Пиля. Сначала пропавшего, а теперь уже и совсем упавшего лицом в грязь ведущего «Угадай обезьяну»…
Часть из приехавших надеялась, что тут же рядом с Костасом обнаружится и Катя. Кое-кто думал увидеть здесь даже и Отца Святобартерного. Но бледный, шокированный переломом Костас уныло и не очень разборчиво мямлил:
— Кати здесь нет. Но она обязательно будет здесь, когда я сдам на третий разряд. Клянусь, рано или поздно, но я поменяю бытовку на трехкомнатную квартиру улучшенной планировки. На честные деньги крановщика куплю цветной телевизор, стиральную машину, посудомойку, пылесос, кондиционер, джакузи, гриль, тостер, миксер, два билета в оперу…
— Он бредит, — прохрипел пересохшей носоглоткой старик Пилеменос, — мой сын, ты нашелся, ты жив…
— Пока, да…, — услышал его Костас, — Но ты должен найти Катю. Иначе мне хана, папаша милый. Не сомневайся — я загнусь без нее…