«Любовь к чудовищу»
Шрифт:
здесь только на один день. Так мало времени, чтобы тебя узнать.
Эрин заставляет себя сидеть в кресле, пока Бел садится рядом на диван в античном стиле.
Очень близко. Между их коленями всего несколько дюймов, и от этого Эрин становится неуютно.
Она реагирует слишком остро? Возможно. Но осознание этого не прогоняет натянутость в её груди,
страх в горле.
Может быть, она ещё может это исправить. Если она использует ту же тактику, что и с отцом
Блейка.
—
вас много историй, раз вы жена сенатора.
Бел смеётся.
— О, так и есть. Истории о Джебе... бьюсь об заклад, в некоторые из них ты не поверишь.
Это звучит зловеще.
— Вам, должно быть, удалось познакомиться с некоторыми важными людьми.
— Именно, дорогая. Но я намного больше заинтересована тобой.
Эрин сглатывает.
— Мной? Боюсь, я не сделала ничего такого уж интересного.
— Разве? В конце концов, ты уже подцепила Блейка Морриса.
Эрин смотрит на неё, не зная, что сказать. Что чувствовать. Технически это правда. Она
подцепила Блейка, который является выгодной партией. Умный, добрый и адски горячий, несмотря
на то, что думает о своих шрамах. Конечно, любая мать считает своего сына призом. И всё же она не
может не думать, что Бел говорит больше о деньгах Блейка, чем о чём-то другом.
— Я рада быть с ним, — осторожно произносит девушка. — Я люблю его.
Улыбка Белинды кажется немного злой, но не менее прекрасной.
— Конечно, любишь. Они любвеобильные, наши Моррисы.
Что это значит?
— Думаю, да, — отвечает она, надеясь, что это правильный ответ. Здесь есть скрытое мнение,
которого она не видит. Она может только чувствовать это.
— Некоторые могут сказать, что слишком любвеобильные. Уверена, ты знаешь, что я имею в
виду.
Эрин уверена, что не знает. Она предпочла бы быть где угодно, но не здесь. Дверной проём
манит её, и ей хочется пробежать прямо через него и спрятаться наверху — только это было бы по-
детски.
И ещё это кажется разумным вариантом.
— Они выйдут в любую минуту, — поспешно говорит Эрин, практически в мольбе. Потому
что, боже, она так надеется на это.
Бел даже не обращает на это внимания. Её глаза сужаются.
— С такими мужчинами важно знать, чему они верны.
Что же, становится всё более жутко.
— Ладно, — произносит она. — Хороший совет. Теперь я действительно думаю подняться
наверх и подремать.
— Ты знаешь, чему верен Блейк, Эрин?
Она знает, что её ловят на живца. Но она не может ничего поделать и
— Блейк не станет мне изменять.
— Может быть, нет. Ты молодая и симпатичная, а он... ну, он не совсем тот мужчина, которым
был. Некоторые травмы невозможно исправить.
Простите? Теперь всё серьёзно. Она может не знать, каким мужчиной Блейк был, но знает,
какой он сейчас.
— Я не знаю, о чём вы говорите, но Блейк удивительный мужчина. Он благородный и
выдающийся и...
— И на десять лет старше тебя. Ты никого не обманешь, милая. Определённо не его.
Эрин ахает. Она не хочет, чтобы эта женщина путала её мысли, но это её страх. Не то, что она
использовала Блейка, а то, что он будет так думать. Не то, что она не любит его по-настоящему, а то,
что он не любит её. Нет, она не позволит Бел путать её.
— Очевидно, вы злитесь и озлоблены на что-то, но вы не знаете меня. И, думаю, вы не знаете
его.
— Я знаю достаточно. Я знаю, что он отверг всё, за что мы когда-либо боролись, включая
жизнь в политике, включая наших друзей, включая такую женщину, которая была бы для него
хорошей женой.
— Я буду хорошей женой.
— А я знаю, что ты мусор. И это всё, кем ты когда-либо будешь.
***
Блейк хочет быть где угодно, но не в этом кабинете, где ему так много раз читали лекции из-за
одного или другого дурацкого антиквариата. У него был небольшой послужной список в средней
школе, в которую он ходил, — ирония, учитывая, что теперь он профессор.
Его отец не садится за свой стол. Вместо этого он садится в одно из кожаных кресел с высокой
спинкой у камина, и Блейк присоединяется к нему. На равных? Блейк сомневается, что это когда-
нибудь будет правдой. И, может быть, так происходит между отцами и сыновьями — один всегда
лидер, даже если сын прекратил гоняться много лет назад.
— Должно быть, всё серьёзно, — лениво отмечает его отец. — Если тебе потребовалось так
много времени, чтобы прийти с этим.
Блейк усмехается, без юмора.
— Серьёзно, да. У меня есть к тебе вопрос, но я боюсь, что ответ мне не понравится.
Его отец молчит, глядя на каминную решётку, где не горит огонь. Проходят долгие минуты.
— Я знаю, ты думал, что я ненавижу то, что ты завербовался. И ты прав. Так и было.
— Рад, что мы это прояснили, — сухо произносит Блейк.
— Я боялся. Боялся, что ты никогда не вернёшься домой. И я был прав, в каком-то смысле. Ты
так и не вернулся к нам.