Любовь плохой женщины
Шрифт:
Люси в последнее время превратилась в ходячую катастрофу. Она стала более чем обычно подвержена экстравагантным выходкам, высокопарным заявлениям, притянутым за уши неправдам, крайним преувеличениям и импульсивности. Она вскидывала голову, она металась из стороны в сторону, не замечая мебели. Все стулья были не на месте. Двери распахивались и с грохотом захлопывались. Тарелки падали на пол и разбивались. Картины на стенах вдруг покосились. Дрезденская пастушка таинственным образом потеряла одну руку. Из холодильника и кладовки пропадала в огромных количествах
Тогда как другие девочки-подростки со временем перерастали свою гиперактивность и становились вялыми и замкнутыми, с Люси Горст дело обстояло иначе: казалось, ее гиперактивность переросла ее саму и самостоятельно пошла бушевать по дому.
Сейчас Люси сидела в своей комнате и дулась. Никто не дулся громче, чем она.
И вчера бедная Джеральдин призналась Элли в своем отчаянии и почти умоляла дать совет. Ведь Элейн наверняка проходила то же самое с Джуин; она могла бы поделиться опытом.
— Не знаю, что нашло на нее, — вздохнула Джеральдин.
— Это сексуальность, — уверенно поставила диагноз Элли.
— Но Люси не…
— Ну, разумеется, нет. То есть я надеюсь, что еще нет. Но ты помнишь, как это было, когда ты впервые осознала это в себе? Как тебя это встревожило? И как тебе не терпелось попробовать?
Ничего такого Джеральдин не помнила. О чем и сообщила подруге довольно немногословно.
— Ну-у, ты, — сказала Элли, — ты всегда была слишком праведной для этой грешной земли. А вот я, если память мне не изменяет, на стенку лезла от нетерпения. Кстати, Джуин ждет не дождется, когда вы отправитесь в Шотландию. Она говорит только об этом. Считает дни.
— Хотела бы я, чтобы Люси так же хотела поехать в Шотландию. Но в этом году ее это больше не устраивает, видите ли. Она все пристает ко мне с Флоридой. Я ей говорю, что с моей чувствительностью к жаре и с ее слабым животом это было бы чистым сумасшествием.
— Джеральдин, постарайся обойтись без этих гребаных подробностей!
— Мне кажется, что сквернословие свидетельствует об ограниченности словаря.
— Ты знаешь, это чистой воды ипохондрия.
— Ипо?.. Что такое ипохондрия? — спросила Джеральдин мужа, которого она нашла в гостиной; он стоял перед камином и вертел в руках галстук.
— Насколько я помню, это такое нервическое расстройство, — ответил он, нахмурившись. — Чрезмерная озабоченность своим здоровьем.
— Понятно.
— Почему тебя это заинтересовало?
— Да так. Просто услышала где-то. Я примерно догадывалась, что это такое, и захотела уточнить.
— Какой-то идиот, — поделился Джон новостью, — въехал на автобусе прямо в стеклянный фасад «Звезды Бенгалии».
— Должно быть, пьяный? — Со слабой улыбкой Джеральдин приняла стакан джина с тоником. «Я заслужила этот стакан», — говорила эта улыбка.
— Понятия не имею, — огорчился Джон, осознавая, что не оправдал ожиданий жены.
Это было его обязанностью — каждый день приносить домой истории подобного рода. Он скармливал их жене, как в зоопарке скармливают рыбу тюленям, а она — ам! — заглатывала их. Сам Джон не получал от них большого удовольствия. После двадцати лет адвокатской практики его уже не удивляло поведение людей, прошло то время, когда его возмущала порочность и слабость человеческой природы, но он знал, как любила Джеральдин критиковать. И пока она не потеряла способности и желания негодовать, он был вполне удовлетворен, потакая ей. По крайней мере, это давало им тему для разговора. Можно было считать, что они действительно беседовали.
— Кто-нибудь пострадал? — немедленно осведомилась Джеральдин. Она обожала статистику происшествий.
— Не думаю. — Увы, рассказывать было почти нечего: в сегодняшней истории не было критического элемента (водитель под воздействием наркотиков, непригодное к эксплуатации транспортное средство, серьезный материальный ущерб, вендетта), но в этот день он не смог разузнать ни о чем более интересном — ни о скандальном разводе, ни о враждующих соседях, — что бы заставило ее вопрошать, куда катится мир.
— Конечно, с тех пор как изменили схему движения… — провозгласила она с триумфом. — Помнишь, я говорила?..
— Говорила.
— Я говорила, что там обязательно произойдет авария.
— Точно.
— Я была сегодня в том районе. Я проходила мимо «Звезд Бенгалии». — И вполне вероятно, что она всего лишь чудом избежала серьезной травмы.
— Это случилось только что. В самый час пик. Там теперь остановилось все движение. Можешь себе представить.
— А когда я пришла домой, Люси немедленно закатила очередную истерику. Элли говорит, что это сексуальность.
— Какая сексуальность?
— Ну, не секс, а, скорее, половое созревание. Похоже, у Джуин было то же самое. Я бы сказала, что она до сих пор не вышла из этого состояния.
— Она неплохая девочка, — нерешительно возразил Джон.
— Люси?
— Нет, Джуин. Я так понял, что ты сказала, что Джуин…
— После двух недель близкого общения с ней, я думаю, ты изменишь свое мнение. В Шотландии до тебя дойдет, что это за кошмарный подросток.
— Ах да, Шотландия. — Он задумчиво уставился в свой стакан.
Джон Горст был очень услужливым человеком. Только чтобы угодить родителям, он стал изучать юриспруденцию и стал партнером в адвокатской фирме «Горст и Мерридью». И только чтобы оправдать всеобщие ожидания, он женился на Джеральдин Гарви. Их свели общие знакомые, которые, не видя лучших вариантов ни для одного, ни для другой, уговаривали их пожениться. И он не стал разочаровывать самозваных сватов. Теперь, однако, он собирался пойти против желаний своей жены.