Любовь шевалье
Шрифт:
Шевалье не смог сдержать крика, в ответ же услышал голос вполне живого отца:
— Вот тебе доска! Перебирайся, шевалье!
Безумная попытка удалась!
Вытянутыми руками Пардальян-старший сумел ухватиться за нижний край противоположного окна, а ноги ветерана уперлись в стену левого крыла. Живым мостом, соединившим два оконца, висел он над маленьким двориком.
Двум храбрецам удавались самые невероятные трюки! И сейчас шевалье молниеносно вскочил на бортик окна. Наступив на живой мостик, Жан рывком вбросил свое тело в окно напротив и упал на пол в центре комнаты!..
В ту же секунду ветеран покрепче вцепился руками в край рамы, подтянулся и, перевалившись через подоконник, оказался рядом с сыном!..
Эта операция, длившаяся несколько мгновений, отняла у отца и сына столько сил, что Пардальяны так и остались лежать на полу, пытаясь отдышаться.
А чердак, который они покинули, уже заполнился солдатами. Сперва до Пардальянов донеслись крики, но потом голоса зазвучали тише. Отец с сыном, лежа на полу, прислушивались, готовые в любую минуту вскочить на ноги и задать стрекача.
— Я понял, понял! — разобрали они чьи-то слова. — Видите ли, капитан, они выпрыгнули из окна второго этажа, а мы в это время еще поднимались по лестнице.
— Так теперь они уже далеко, — разочарованно протянул офицер.
Пардальяны услышали, как вся компания с шумом спустилась, выбив по пути в сердцах пару стекол. Шевалье приблизился к противоположному окну чердака, выходившему на главный двор. Там он увидел одного Бема, внимание которого было приковано к голове адмирала. Теперь Бем бережно заворачивал ее в тряпки.
Затем, насвистывая охотничью песенку, Бем отправился в особняк, чтобы вымыть руки. Он намеревался унести голову с собой и пойти с ней к бальзамировщику, который уже ожидал богемца. А потом, прихватив пять-шесть дружков, Бем во весь опор помчится в Италию, в Рим!
Гигант вернулся во двор и изумился:
— Удивительное дело! Кто и зачем запер главные ворота?
Бем встревожился и, осмотревшись, заметил двух Пардальянов. Шевалье тут же ринулся к Бему:
— Так это ты выбросил в окно тело господина де Колиньи?
Голос Жана звучал совершенно спокойно.
Бем гордо выпятил грудь, надулся, как индюк, и заявил:
— Знамо дело, я, гугенотский воробушек! Ну и что?
— И ты убил адмирала?
— Знамо дело я, кальвинист проклятый!
— И чем же ты его убил?
— Да вот этим самым! — осклабился Бем, потрясая окровавленной рогатиной.
Он громко рассмеялся и добавил:
— На всех на вас рогатины найдутся, псы гугенотские! Эй, все сюда! Бей еретиков!
Но крик застрял у Бема в глотке. Пардальян-старший, словно клещами сдавил ему пальцами горло.
— Не трепыхайся, дружочек. За тобой должок…
Бем попробовал вырваться, но живые тиски давили все сильней. Полузадушенный хрипящий гигант жестом показал, что готов повиноваться. Ветеран разжал пальцы.
— Чего вы хотите? — спросил перепуганный Бем.
— От тебя? Ничего! — ответил шевалье. — Просто мой долг — избавить этот мир от такого чудовища.
— Так вы задумали прикончить меня?
— А ты надеешься ускользнуть? Ведь драться-то ты не умеешь…
Бем отскочил в сторону, выхватил левой рукой шпагу, а правой — кинжал и встал в позицию. Шевалье же расстегнул пояс и отбросил его вместе со шпагой.
— Вот какое оружие тут нужно! — проговорил он и неспешно поднял с земли рогатину.
Взявшись за нее поудобнее, юноша пошел на гиганта.
Бем усмехнулся: его шпага была длиннее рогатины; он решил быстренько расправиться с молодым безумцем, а потом заняться стариком. А шевалье спокойно шагал навстречу богемцу. Пардальян-старший наблюдал, стоя в стороне и скрестив руки на груди.
Жан надвигался на великана; лицо молодого Пардальяна изменилось до неузнаваемости, глаза пугали своей неподвижностью. Бем сделал два-три выпада, но шевалье отбил удары шпаги, и, не успел богемец опомниться, как рогатина оказалась у его груди. Бем начал отступать, сперва медленно, потом все быстрее… Он потерял голову, принялся бестолково отбиваться и со страхом понял, что ни один из его ударов не достигает цели. Рогатина, будто заговоренная, все время оказывалась у его груди.
В конце концов Пардальян прижал Бема к воротам. Прямо перед собой богемец увидел грозное лицо шевалье. Гигант осознал, что пробил его последний час.
— Что же мне, умирать? — простонал он. — Боже, неужели ты…
Это были последние слова Бема. Он сделал отчаянную попытку пронзить юношу кинжалом, однако Жан опередил его. Молодой Пардальян нанес один, лишь один удар…
Рогатина, с неистовым гневом всаженная в грудь богемца, прошла насквозь и впилась в деревянные ворота. Бем, пригвожденный к порталу особняка Колиньи, тут же испустил дух…
Шевалье поднял свою шпагу, надел пояс и взял за руку отца, который безмолвно и недвижимо наблюдал за схваткой. Оба Пардальяна спокойно вышли через боковую дверь.
Минуты через две во двор выскочил Моревер. Вместе с I головорезами Гиза он облазил весь дом, этаж за этажом, с великим усердием разыскивая беглецов. Когда солдаты прекратили поиски, Моревера охватило отчаяние. Куда же подевались эти Пардальяны? Он спустился вниз и вновь принялся обследовать этаж за этажом.
— Удрали! Ускользнули от меня! Но я найду их! — повторял Моревер, перемежая эти слова проклятиями.
Наемный убийца в бешенстве выбежал во двор и вдруг, окаменел, утратив от ужаса дар речи…
К главным воротам дворца был пригвожден труп, насквозь пронзенный рогатиной… Моревер узнал Бема…
Через минуту Моревер опомнился и заметался по двору, как безумный, возбужденно бормоча:
— Они были тут… это их след…
Однако Моревер скоро убедился, что и особняк, и двор пусты. Здесь остались только трупы. Моревер попытался взять себя в руки. Немного успокоившись, он все обдумал и рассчитал, как ищейка, выбирающая из множества следов нужный. Тут он заметил какой-то сверток, валявшийся во дворе. Моревер поднял сверток, сорвал тряпки и узнал голову Колиньи. Наемный убийца схватил голову адмирала за волосы.