Любовь шевалье
Шрифт:
— Я еще не кончил! — процедил сквозь зубы Жан.
А во дворе Генрих де Гиз, вскочив в седло, отдавал приказы:
— Пятьдесят человек — обыскать дворец! И чтобы через час мне принесли головы этих двух негодяев! Остальные — за мной! Мы едем на Монфокон!
Глава 38
ПУТЬ НА ВИСЕЛИЦУ
Извините, монсеньор! — обратился кто-то к взбешенному Гизу. Сидевший на коне Гиз сердито обернулся и увидел Бема:
— А, это ты! Чего тебе надо?
— Вы собираетесь повесить Антихриста?
— Разумеется! А ты чего хочешь? Говори скорей, мы спешим.
— Как чего? Хочу его голову! Она принадлежит мне, вы же знаете. Ей цена — тысячу экю золотом.
Гиз громко рассмеялся.
— Верно! Можешь забирать голову… А мы повесим Антихриста за ноги!
Бем нагнулся и нескольким взмахами ножа отделил голову от изуродованного тела. Двое солдат схватили труп за ноги и поволокли… Обезглавленный торс бился о мостовую. За этой жуткой группой последовал весь отряд во главе с Гизом.
Так началась дорога на виселицу — последний путь адмирала Колиньи по парижским улицам, покрытым месивом из крови и грязи и усеянным тысячами трупов. Кошмарная процессия двигалась вперед под треск выстрелов, неумолчный звон колоколов и приветственные крики обезумевших фанатиков.
Двадцать тысяч парижан присоединились к триумфальному шествию сторонников Гиза. По пути убивали и грабили, пели и смеялись. Останки Колиньи тащили по камням, то на спине, то на животе…
Так процессия добралась до виселиц на Монфоконе. И уже через минуту труп адмирала болтался, подвешенный за ноги.
У подножия виселицы раздался торжествующий рев. Он долетел до самых тихих уголков Парижа и еще долго отдавался эхом, словно чудовищный ураган, задевший город своим крылом.
Глава 39
ЗНАМЕНИТЫЕ СЛОВА БЕМА
Бем остался во дворе дома Колиньи с теми, кому Гиз приказал изловить дерзких безумцев, оскорбивших его в минуту торжества. Солдаты в два счета вышибли дверь и бросились вверх по той самой лестнице, по которой только что взбежали Пардальяны. Бем слышал возбужденные крики, доносившиеся то с одного, то с другого этажа.
— Сейчас их схватят, — радостно осклабился он. — Да за шкуры этих молодцов я и гроша ломаного не дам! А вот голова Антихриста принесет мне тысячу экю золотом. Славная головка… Дай-ка я ее умою…
Он заглянул в помещение на первом этаже, предназначенное, скорее всего, для караульных, увидел там кувшин с водой и спокойно занялся своим омерзительным делом.
С верхнего этажа долетали голоса ищеек, пустившихся по следу Пардальянов. А во дворе появился какой-то человек. Он был явно взволнован и тревожно озирался по сторонам; потом мужчина стал вглядываться в окна особняка.
— Господин де Моревер! — вскричал Бем. — Можно подумать, вы невесть какое сокровище потеряли…
— Я разыскиваю двух еретиков, — осипшим голосом отозвался Моревер. — Они только что бежали из крепости Тампль. Я их преследовал, но они ускользнули. Не сомневаюсь, что оба примчались сюда…
— Надо же… Один высокий, пожилой, сероглазый, седоусый?..
— Да!
— Другой — молодой, похож на первого, только, пожалуй, посильней и понахальней будет? Так они здесь! Вон за ними охотятся… Хотите, и вы присоединяйтесь…
Моревер, издав радостный вопль, ринулся вверх по ступеням.
А Пардальяны, одолевшие лестницу несколькими минутами раньше, очутились в левом крыле дворца. Оно не сообщалось с центральной и правой частями здания и замыкало двор. Мечась по этажам, отец с сыном убедились, что выхода нигде нет.
Пардальяны как раз добрались до чердака, когда орда преследователей разнесла дверь и с воем кинулась вверх по лестнице.
— Похоже, нас загнали в ловушку, — пробурчал ветеран.
— Остерегайтесь поспешных суждений, отец! — улыбнулся шевалье. — Меньше двух часов назад мы сидели в металлической клетке и наши кости уже почти размололи железные жернова… Да по сравнению с тем ящиком теперь мы — просто в раю!
В два прыжка отец и сын достигли единственного на чердаке окна, выходившего в тесный дворик.
— А вот и путь к спасению! — воскликнул Пардальян-старший.
За левым крылом особняка находились здания, где размешались всякие службы. Чердачное окно одного из этих строений было как раз против того окна, из которого выглядывали Пардальяны.
— Доску бы перекинуть! — оживился шевалье.
Но чердак был пуст: ни досок, ни хотя бы веревок, чтобы зацепиться за подоконник. Спуститься обратно вниз? Исключено: солдаты, обшаривая каждый этаж, поднимаются по лестнице.
Отец с сыном растерянно переглянулись. А голоса преследователей все приближались.
— Попробуем перепрыгнуть! — предложил сыну ветеран.
Но прыгать было невозможно: ни разбежаться, ни оттолкнуться… Противоположное оконце было очень узким. Было бы просто чудом, если бы кто-то сумел, пролетев сквозь пустоту, точно попасть в такой тесный проем.
Но стоило рискнуть… Все лучше, чем угодить в лапы пятидесяти озверевших фанатиков, уже настигавших отца и сына.
— Прыгаем! — повторил Пардальян-старший. — Погоди, я первый.
И он тут же влез на край окна. У шевалье перехватило дыхание, а на лбу выступил холодный пот, когда юноша увидел, как его отец упал из окна. Ибо ветеран не прыгнул, а именно упал вниз…
Старик пошел на отчаянный риск, поскольку у него появилась одна сумасшедшая идея — из тех, что возникают у человека лишь в совершенно безвыходных ситуациях…
Пардальян-старший упал, вытянувшись всем телом, подняв руки и зацепившись носками сапог за бортик окна. Напрягшись, он постарался в падении не сгибать ни колен, ни локтей… Тело его описало в воздухе дугу…