Любовная лирика классических поэтов Востока

Рудаки Абульхасан

* * *

Та, на которую смотрю с любовью, Подобна розе в неземных садах. Стан — что тростник, что полумесяц — брови. Нездешний свет горит в ее глазах. Ее и по шагам бы вы узнали, Как узнаем мы по клейму печали Тех, что, любя, рассудок потеряли, Ища свою любовь в чужих краях. Кто ранен, тот и слезы лить не может. Не вижу милой средь людей прохожих, И нет красавиц, на нее похожих, Средь тех, которых сотворил аллах. Карадж’оглан, твоя любовь осталась, Хоть не тебе любимая досталась. Соперников

не счесть. Какая жалость: Не суждено тебе увидеть их в гробах.

* * *

Красавица моя с тугой косой, Гляди: во что меня ты превратила. Тебя сейчас увозят в край чужой. И ты узнала, что такое сила. Уедешь в дальний путь, и в этот миг Печалью омрачится твой ашык. Твой пояс развязался, взгляд поник. Я вижу: ты лицо платком закрыла. Кто нынче пустит скакуна в намет, Кто чашу дополна тебе нальет? Кто померанец твой с груди возьмет? Не тот, кому его определила. Карадж’оглан, я злату не слуга, На свете лишь любовь мне дорога. Что знаешь ты о крае Бинбога? Он мне родной, там все для сердца мило.

* * *

Пусть ветры с чужедальней стороны Над милою не потревожат крова, Пусть не коснутся рук со следом хны, Сурьмленых глаз, платка ее льняного. Каким дождям идти и ветрам дуть — Всему аллах определяет путь. Любить красавиц молча — в этом суть Предначертанья бога всеблагого. Вдаль журавли куда-то до весны Летят, а нам благие снятся сны. Послушайте меня: мы не должны Любить красавиц, что не держат слова. Карадж’оглан, замкнулся ныне круг. Когда-то чашу из любимых рук Ты мог испить, да было недосуг. Убить бы стоило глупца такого.

* * *

Легка походка, стать легка, Она цветы рукою сжала. «Мой стан, что тоньше тростника, Ты обними!» — она сказала. Что б ни стряслось, никто потом Пусть не узнает ни о чем. «Ко мне, когда уснет весь дом, Ты загляни!» — она сказала. Пьян от любви, я изнемог. Она дала мне свой платок, Чтоб пот стирать со лба и щек. «Не оброни!» — она сказала. Карадж’оглан, тернист твой путь, Как тайну скрыть, вдаль заглянуть? «Счастливые когда-нибудь Настанут дни!» — она сказала.

* * *

Мне стать бы голубым дымком. Цветком, чтоб ты меня срывала, Твоим бы стать льняным платком, Чтоб ты на шею повязала. Чтоб быть с тобой накоротке, Мне б стать браслетом на руке, Сурьмой в заветном пузырьке, Чтоб ты меня всегда искала. Карадж’оглан живет мечтой Стать мальчиком — твоим слугой, Твоей одеждой золотой Или атласом одеяла.

* * *

Я всякий раз от радости хмельной, Мне самому бы в пору возгордиться, Когда любимая передо мной И лик ее улыбкою лучится. Играют огоньки в ее глазах, Она смеется, — о, велик Аллах! — И два бутона на ее щеках Спешат раскрыться, в розы превратиться. Огонь

любви сжигает грудь мою, Мне кажется, вот-вот я запою, Мне кажется, пребуду я в раю, Когда мне стан ее обнять случится. Грудь Караджаоглана вся в огне, Ты, милая, приблизилась ко мне. И показалось: будто в тишине Случилось с неба ангелу спуститься.

* * *

Твое безумье, сердце, мне б умерить, Пьешь, как пчела, нектар и там и тут. Ты тянешься ко всем прекрасным пери, Мне тяжко, сердце, от твоих причуд. Ты хочешь быть водой, что скалы точит. Красавиц мира всех любить ты хочешь, Быть с каждой пери хочешь дни и ночи. Мне тяжко, сердце, от твоих причуд. Как жить, что делать мне, Карадж’оглану? Я ведь не вор, чтоб грабить караваны, Спать бы спокойно, сочинять дестаны, Мне тяжко, сердце, от твоих причуд.

* * *

Пошли мне, боже, милую, я стражду, Мне той не надо, что теперь со мной, Зачем мне стол, где ели не однажды, Куда и сам сажусь я не впервой? Пусть будет сад, где алых роз не рвали, И пастбища, куда из дальней дали Ни стад, ни табунов не пригоняли; Зачем мне луг с затоптанной травой? Даруй красавицу, пошли удачи, Глаза пусть будут серы, не иначе. Мне нужен конь горячий, а не кляча С одышкой и поникшей головой. Карадж’оглан, пусть у твоей любови, Как выгнутые луки, будут брови. И пусть на ней платок не будет вдовий: Что, господи, мне делать со вдовой?

* * *

Влюбленный я спешу к тебе сейчас, Чтоб сладкое твое услышать слово, Туда, где ждал тебя я в прошлый раз, Придешь ли ты или обманешь снова? Покачивая станом, ты придешь, Хоть на пути чужие взгляды сплошь. Ждет твой джигит, и ты его поймешь: И ты — раба Аллаха всеблагого. Порой любовь приходит, как напасть, Порой соседствуют беда и страсть, Влюбленному позволь к груди припасть. Ему не надо ничего иного. Всю жизнь о розе плачет соловей, Надолго ль слово милой? На пять дней, Но если есть Аллах в груди твоей, Прижми к груди джигита молодого. Мелькнет вдали платок, она придет, Промолвит слово, сладкое, что мед, Джигит свою любимую поймет, И пусть не будет с ним она сурова. Чем, Караджаоглан, я нехорош? Развей печали, радости умножь, Открой мне дверь в тот дом, где ты живешь И твоего не очерню я крова.

* * *

Пришел в селенье, чтобы здесь Меня невесты окружили, Чтоб на базаре все как есть Джигиты персики купили. В твоем дому играет саз, Пусть все твои друзья сейчас Придут и пусть рассудят нас, Чтоб спор извечный мы решили. Ты подойди, в глаза взгляни, Чуть пуговички расстегни, Чтобы твою красу они Передо мною приоткрыли. Карадж’оглан благой закон Привез: повелевает он, Чтоб тем отдали, кто влюблен, Невест, которых полюбили.