Любовница Черного Дракона
Шрифт:
Он ее не слышал. Нарцисса с горечью понимала, что отец даже не желал ее слышать. Все, чего он хотел, — избавиться от обузы, которая напоминала ему об ошибках прошлого.
— Она мне снилась, понимаешь? — продолжала Нарцисса, хотя внутри скреблось болезненное чувство безнадежности. — СНИЛАСЬ! Она приходила ко мне так, как до этого приходили и тетя Агата, и бабушка, и дядя Маркус…
— Глупости все это. Всем снятся и что теперь? Вот что? Верить в предрассудки? Значит, так, — господин Ливингстон поднялся со стула и поджал губы, давая понять, что не потерпит никаких возражений, — я даю согласие на брак с де Виньи. Ты или делаешь так, как я говорю, или больше не жди от меня никакой помощи. Можешь забыть, что у тебя есть
Нарцисса горько рассмеялась, хотя в тот момент больше всего ей хотелось плакать.
— А был ли у меня отец? Знаешь, что самое прекрасное в это чудовищном положении: когда ты придешь просить у меня помощи, я имею право без зазрения совести закрыть перед тобой дверь, — она поднялась со стула и указала на дверь. — Уходи. Я не желаю с тобой общаться.
С видом оскорбленного достоинства господин Ливингстон покинул квартиру.
После его ухода, Нарцисса обессиленно опустилась на стул и заплакала. Да, она знала, что отцу далеко до идеального родителя. Она на многое закрывала глаза и прощала недостойное поведение. Но только сейчас всей сущностью осознала — у нее никогда не было отца. Отцы никогда не бросают своих дочерей, чтобы не случилось. И уж тем более не отправляют на верную гибель.
Впрочем, жизнь, такая немилостивая и беспросветная, похожая на затянувшийся кошмар, наконец-то повернулась к ней лицом. Разглядывая свое лицо в зеркале, Нарцисса вдруг осознала, что получила необходимую передышку. Страх перед неизвестностью не рассеялся, но он сделал пару шагов назад. И от этого ей стало легче.
Лорд Валлори не был чудовищем, как о нем говорили. Разве что необычные глаза — ярко-синие, будто яманские сапфиры, со змеиными вертикальными зрачками — выдавали в нем драконью кровь. Недаром Дрейк до ссылки занимал пост министра магической безопасности. При желании он мог вытянуть из нее все, что угодно. Она сама выложила бы ему и про шпильку с кристаллом, и про истинные мотивы де Виньи.
По позвоночнику пробежала липкий холодок, когда Нарцисса вспомнила его взгляд. Тело помнило прикосновение к коже. Легкие, невесомые, заставляющие сердце трепетать пойманной птицей. Охваченная смятением и страхом, она даже не пыталась протестовать, пока лорд Валлори разглядывал ее, как коллекционер, получивший редкий экземпляр в свою коллекцию.
А ведь ей, Нарциссе, придется делить постель с лордом Валлори. И она не могла объяснить, что больше пугает: сама близость или тот факт, что она стала любовницей Черного Дракона.
Нарцисса мысленно закатила оплеуху себе. Не для того, она рисковала всем, что было в ее маленькой жизни, чтобы сдаться при первой же трудности.
— В конце концов, и с чертом можно переспать, — отражение в зеркале цинично осклабилось. — Если это отвадит де Виньи. А сейчас обед.
— Прекрасно выглядите, Нарцисса! Как отдохнули?
Обед подали в столовой с арками и флондрийской росписью эпохи Великой Революции. С потолка свешивались кованые люстры, а вдоль стен стояли позолоченные канделябры. Возможно, в другое время Нарцисса оценила бы и ангелочков среди облаков на потолке, и филигранную работу мастеров кованых дел. Но сейчас роскошная обстановка казалась ей столь же ненастоящей и блеклой, как если бы она вдруг решила пообедать в музее. У нее сводило живот от глухой тревоги и напряжения, и Нарцисса приложила все усилия, чтобы не выдать своего состояния.
Служанка бесшумно убрала тарелки и поставила чашки с кофе. Нарцисса едва заметно нахмурилась. Она не любила кофе, несмотря на то, что в ее семье он пользовался особой любовью. Отец предпочитал крепкий. Мать и сестра — со сливками или корицей. Хотя это считалось дурным тоном: в настоящий кофе можно добавить только кофе. В столовой всегда витал его терпкий аромат…
А, впрочем, неважно. Воспоминания были столь далекими, что казались плодом воображения.
— Благодарю, — Нарцисса сделала маленький глоток и слегка поморщилась: слишком горький. Не для нее. — Я прекрасно отдохнула. А как ваш вечер прошел?
И тут же мысленно осадила себя. Вопрос показался ей неуместен. Вид Дрейка оставлял желать лучшего: под глазами залегли синие круги, лоб и щеки прорезали глубокие морщины. Даже несмотря на то, что лорд побрился, а одежда была идеально чистая и выглаженная, изможденное лицо выдавало бурную ночь.
Однако ответ Натаниэля удивил ее:
— В Соул-Гарден давали спектакль. “Дева из Юнь-Лин”. Великолепная музыка и, конечно же, лучшие оперные голоса Велирии. Зал рукоплескал стоя.
— Габриэль фон Вандер гениальный композитор. Его музыка способна передать и солнечную симальскую классику, и погрузить в мир древних народов Корё. Впрочем, фон Вандер допустил ошибку, соединив современную музыку и народные напевы. Но, разумеется, это не отменяет его гениальности, как композитора.
Натаниэль задумчиво покачал головой и сдержанно улыбнулся.
— Не думал, что вы разбираетесь в музыке. Это впечатляет
Щеки окрасил легкий румянец. Нарцисса почувствовала себя маленькой девочкой, которую похвалили за правильно написанное слово.
— Моя тетя очень любила театр. Мы часто ходили на спектакли. Она считала, что музыка делает человека добрее, и что каждая девочка обязана получить музыкальное образование.
— Агата Виленфор, верно?
Нарцисса удивленно посмотрела на Натаниэля. Она не помнила, чтобы называла имени своих родственников. Однако Дрейк выглядел так, будто знал всю ее подноготную. Знал и ждал, пока она подтвердит его слова. Что ж, старые профессиональные привычки не изменить. Было бы удивительно, если бы Натаниэль не собрал на нее досье.
— Да, верно. Она воспитывала меня.
Натаниэль качнул головой, словно ждал от нее именно этого ответа. Поставив чашку на блюдце, он произнес:
— А что бы вы рассказали о себе?
Нарцисса задумалась. Она не любила подобные вопросы. Да и как на него ответить? Пересказать всю свою жизнь, начиная с рождения? О статусе? О том, кто у нее родители? Или какие достижения?
— Как бы вы себя описали? — уточнил Натаниэль, видя растерянное лицо собеседницы. — Какая вы женщина?
— Ну… — после паузы ответила она. Медленно, подбирая каждое слово. — Я отличаюсь от других. Заметно отличаюсь. Потому что мое мышление немного по-другому устроено. В научных кругах его называют нестандартным или творческим. В народе — странным. У меня интеллект выше среднего значения. Незамкнута, но и людей не допускаю к себе близко. Особенно, если не чувствую доверия. С близкими и друзьями весьма веселая и интересная. Иногда бываю занудой и брюзгой. Зато беззлобная. Я не могу держать нож за спиной. Хотя это скорее недостаток, чем достоинство. Могу прекрасно чувствовать себя в обществе, но больше предпочитаю одиночество. Я умею выживать в тех условиях, которыми мамы пугают дочерей, если те начинают перебирать женихов. Поэтому меня нельзя купить. Со мной нельзя неуважительно. Если я чувствую пренебрежение или фальшь, то сразу ухожу. И да, я сложная. Хотя на самом деле со мной нетрудно. Просто нужно найти подход.
Натаниэль поднес чашку к губам, но вместо глотка неприятно усмехнулся. Синие змеиные глаза смотрели жестко и насмешливо.
— Когда женщина заявляет, у нее интеллект выше среднего, то возникает опасение редкостная дура. И, как показывает жизнь, это опасение обоснованно, — он отхлебнул кофе и совершенно беззаботно добавил. — А, между тем, согласитесь, весьма странно слышать о неподкупности от женщины, которая с легкостью согласилась на роль любовницы, чтобы избежать брака?
Слова — что удар хлыста. В глазах потемнело от злости и обиды, к щекам прилила кровь. Однако Нарцисса быстро взяла себя в руки. Как там говорила Эржабет? “Достоинство — главное оружие женщины”.