Любовники чертовой бабушки
Шрифт:
Коля повел меня по широкой мраморной лестнице. Потом мы долго шли по длинному коридору, пока не уперлись в старинную дубовую дверь. За дверью был кабинет с массивной мебелью.
— Муза, расскажи про Казимежа Балицкого, — усаживая меня на диван, грустным голосом попросил Коля и виновато добавил:
— Пожалуйста, все, что знаешь.
Сердце мое пронзила невыносимая боль.
Глава 39
С Казимежем мы познакомились случайно, но он верил,
Так дело было. С тяжелыми мыслями о своем третьем муже гуляла я по Быдгощу, добрела до Старо Мяста и застыла у памятника жертвам фашизма.
Я почувствовала себя жертвой третьего мужа, мысли о нем приобрели оттенки трагизма. Ощутив острую нехватку любви, я устремилась к всевышнему — не пугайтесь, просто вошла в костел, который был рядом с памятником.
В костеле шла служба. Играл орган. Народу было так много, что свободных мест на скамейках почти не осталось. Я отыскала себе уголок и уселась.
Службы не слышала, разглядывая высокие своды потолка, призадумалась — мысли скакали.
«Как здесь скучно, — горевала я. — Зачем Якубу приспичило ехать в Германию? Хоть он развлек бы меня. Очень вкусные получились вчера у бабушки Франи клецки. А какого Петр зажарил в честь моего приезда барашка! Пальчики оближешь и язык проглотишь!»
На этой содержательной мысли я была потревожена.
— Простите, не помешаю? — услышала я низкий, словно простуженный, голос.
Повернула голову влево и увидела симпатичного молодого мужчину лет двадцати восьми, не больше.
Мне в ту пору было, кажется, двадцать три.
Короче, возраст мужчины показался приемлемым для приятной беседы. А то, что мужчина расположен на такую беседу, я не сомневалась. Его выдало восхищение, возникшее у него в глазах. От мужчин такие взгляды мне редко перепадали, чего не могу сказать о сестрах по полу: женщин мои недостатки восхищают частенько. Иногда даже приводят в восторг. Особенно подругу Ганусю. И Нинуся от Гануси не отстает. Впрочем, и Туся.
Но не будем о грустном, вернемся к Казимежу.
— Не помешаете, — ответила я и вернула свои (с легкой косинкой) очи сводам огромного потолка.
Мужчина присел на скамейку рядом со мной, а я с еще большим рвением предалась размышлениям.
На этот раз мысли не множились и не скакали, а потекли ламинарно, как любил выражаться Кази-меж: то есть в одной плоскости.
"Интересно, он женат? Прикид на нем ничего, значит, денежки водятся. Выходит, женат.
Хотя, вовсе не обязательно.
Чем же он занимается?
Явно интеллигент.
По-моему, даже слишком. Мог бы и беседу со мной завязать. Надоело сидеть в безмолвии.
Пора уходить.
Если он с серьезными намерениями — увяжется за мной. Если нет, пусть молится, раз ему больше нечем заняться".
Я поднялась со скамейки и медленно направилась к выходу. Мужчина
«Снова не повезло! Зачем он тогда глазел? Зачем восхищался?» — сердито думала я, выходя из костела.
Как тут не вспомнить народную поговорку, которую любила моя хохлушка-свекровь, мать первого мужа!
«У церкви была, и никто не полапал», — говаривала она.
Не то ли произошло и со мной, но в самом прямом смысле, простите за откровенность?
Я дошла до моста, постояла, опираясь на перила, посмотрела на темные воды Брды, да и взмечтнула. Представила вдруг себя в объятиях того незнакомца — Казимежа. Честное слово, еще не бывало со мной такого. Так к нему вдруг потянуло, что хоть обратно в костел беги.
Такая мысль не показалась мне совершенно абсурдной.
— Ах, почему это женщины всегда должны ждать, когда на них обратят внимание? Почему только мужчины могут выражать все желания вслух? — громко и горестно вопросила я у реки Брды.
— Нет, нет, не надо, пожалуйста, — услышала я простуженный голос.
Это был он. Взглянув на него, я спросила:
— Что «не надо»?
Было очевидно: он принял меня за чокнутую, готовую с моста сигануть.
— Пожалуй, уже ничего, — с улыбкой ответил он, сообразив, что я не самоубийца. — Я вами залюбовался. Вы так величественно держите голову, будто вас специально учили этому.
— Вы не ошиблись, — охотно разоткровенничалась я. — Совсем малышкой бабуля отдала меня в спортивную секцию по фехтованию. Она хотела исправить мою косолапость, но ничего не добилась. Там научили меня держать голову, а заодно и спину и кое-что еще, — добавила я, имея в виду только шпагу. — Но косолапость осталась.
Он пропустил мою последнюю фразу мимо ушей — значит, знает, как вести себя с дамами. Этим он меня окончательно обворожил.
— Значит, вы фехтуете? — с милой улыбкой восторга спросил незнакомец.
Этой улыбки, к месту сказать, он не убирал со своего лица до самого дома бабушки Франи, куда вызвался меня проводить.
— Фехтовала. И дофехтовалась до первого разряда. А вы чем занимаетесь?
— В данный момент вами любуюсь. В костеле вы были так трогательны во время вашей молитвы.
Я догадалась: «Видимо, он имеет в виду тот момент, когда я вспоминала барашка».
— Меня зовут Муза, — демонстрируя хорошее воспитание, представилась я (хоть меня об этом и не просили).
— Казимеж Балицкий, для вас просто Казик.
— В таком случае, я Муза Добрая.
— Могли бы и не говорить. То, что вы добрая, я понял с первого взгляда, — сказал мне Казимеж.
А я поняла, что готова позволить ему пользоваться своей добротой.
До самой своей смерти готова, но вышло все не так, как я хотела.