Любовные драмы у трона Романовых
Шрифт:
Из Трансильвании, где якобы умер Симеон Афанасьевич, его тайно возвратили в Россию, причём добираться ему пришлось через Русскую Америку, через Аляску, Камчатку и Дальний Восток. В Санкт-Петербург прибыл летом 1796 года, в очень трудное для правящей династии время.
Императрица Екатерина Великая была уже в возрасте, часто болела.
Г. С. Гриневич сообщает, что летом 1796 года была устроена встреча императора Павла Первого с внебрачным сыном Симеоном. Подробности встречи не известны, но, тем не менее, были уже разработаны намётки клеветы, которую собирались обрушить на Павла Первого. Слухи о том, что императрица хочет лишить Павла Петровича права наследования престола и передать эти права своему внуку, Александру Павловичу, преумножались особенно активно, раздражая наследника. Никто не видел манифеста, якобы подготовленного императрицей. Правда, известен такой факт. В день смерти государыни Павел Петрович и Безбородко разбирали бумаги в её кабинете. На глаза попался пакет с надписью, сделанной рукою Екатерины Великой: «Вскрыть после моей смерти!» Павел взял пакет в руки и растерянно посмотрел на Безбородко, который молча указал ему глазами на камин. Так закончили своё существование какие-то документы, содержание которых могло быть известно канцлеру. Ну а тот посчитал, что обнародованию они подлежать не должны.
Будущие убийцы Павла Первого вынашивали свой замысел уже в ту пору, и главными из заговорщиков были братья Зубовы Николай и Платон, фон дер Пален и Панин. По их поручению, скорее всего, и был устранён великий князь Александр Павлович. Очевидно, у них были основания полагать, что тот не станет ни их сообщником, ни исполнителем их воли. Неудивительно, ведь Александра Павловича воспитывала Екатерина Великая, знавшая толк в образовании и воспитании. А каковым было воспитание внуков государыни, можно понять хотя бы по тому, каким вырос Константин Павлович! Достаточно вспомнить об участии великого князя в Итальянском и Швейцарском походах. Ведь там он проходил свои боевые университеты под руководством великого Суворова. Во время перехода через Альпы не было тыла, не было безопасных мест, и все – от солдата до Генералиссимуса и Великого Князя Константина, при нём состоявшего, подвергались равно опасности.
Итак, Александр Павлович был устранён, причём если и не при участии, то, во всяком случае, не без ведома Симеона Великого. На это указывает фраза Феодора Козьмича: «Моё зло двойное». То есть сибирский старец признал, что повинен, если не прямо, то косвенно и в гибели Александра Павловича, и в гибели Павла Петровича. Одновременно убийцы преследовали цель бросить тень на Павла Петровича, который, устранив сына Александра, якобы избавился от конкурента на престол. Это клевета, причём неудачная, потому что Павел Петрович не мог сделать этого по многим причинам, в том числе и потому, что был нелицемерно верующим, искренне набожным, человеком большой, светлой души.
Заговорщики, свершив злодеяние, поместили в Санкт-Петербургских газетах сообщение, что в водах Кронштадтского залива обнаружено тело лейтенанта флота Симеона Великого. Это сообщение свидетельствует о том, что ставка окончательно была сделана на Симеона Афанасьевича, который теперь стал Александром Павловичем.
Но как могли не заметить подмену родные и близкие? Здесь тоже есть объяснение. Тайна рождения Павла Петровича не была скрыта за семью печатями. Он ведь сын Сергея Васильевича Салтыкова. Екатерина Великая вступила на престол в результате переворота и её, в своё время, без всяких на то оснований объявили убийцей законного императора Петра Третьего, хотя к гибели его она никоим образом не причастна. Нарастал скандальный династический кризис. Конечно, подмена не прошла незамеченной. Но на неё вынуждены были закрыть глаза. Иного выхода просто не было. Александр Павлович мёртв, и его не воскресишь. Симеон как две капли воды похож на него. К тому же он вовсе не убийца, а, в какой-то мере, несчастный человек, которого сумели втянуть в соучастие опытные интриганы и преступники. Екатерина Великая не ведала о подмене, ибо известно, что со своим внуком она не встречалась с июня 1796 года.
Известно также, что Павел Петрович, хоть и не был виновен в смерти сына, не имел твёрдых шансов отбиться от клеветы. Тем и объясняется его поведение в последние месяцы жизни матери. Жил он уединённо. Всё время чего-то ждал и чего-то опасался. Известен такой факт. Когда случился удар, и стало ясно, что императрица при смерти, к Павлу послали курьера. Увидев его, Павел сказал странную, на первый взгляд фразу: «Мы пропали!» Он предположил, что императрице-матери стало известно о гибели любимого внука, и ждал возмездия за то, что не уберёг Александра, а, может быть, даже считал, что его вот-вот обвинят в убийстве. Но пришло сообщение о том, что императрица покидает сей мир.
Вступив на престол, Павел Петрович взял руки цесаревича и Аракчеева, соединил их и сказал, чтобы они крепко дружили и помогали ему. Аракчеев любил Павла Петровича и служил ему верою и правдою. Ну, а на доброе отношение к тому, кто стал императором после гибели Павла Петровича, могло повлиять, что и Аракчеев, и Симеон Афанасьевич оба были выпускниками кадетских корпусов, один морского, другой – Инженерного и Артиллерийского. А кадет кадету друг и брат. К тому же Аракчеев радел за Россию, и понимал, в какое сложное положение попала династия. Воскресить Александра Павловича нельзя. Значит, надо попытаться подготовить к будущему царствованию того, кто стал цесаревичем. Нам неизвестно, до какой степени Симеон Афанасьевич был на крючке у английских заправил, неизвестно и его личное отношение к такому своему положению. Первое время его действия демонстрируют полную зависимость от Запада. Но постепенно от этой зависимости он освобождался, а по мере освобождения от неё возрастала угроза его устранения, подобного устранению его отца Павла Петровича.
Вот и союз с Францией был заключён в противовес английскому влиянию…
И ещё один факт, касающийся уже завершения царствования императора. Покидая Петербург перед своим последним путешествием по стране, закончившемся в Таганроге, тот, кого мы знаем под именем Александра Первого, заказал в Александро-Невской лавре панихиду по Александру. Иные историки считали, что предчувствуя смерть, а другие, что собираясь оставить престол, Александр Первый заказал эту панихиду по самому себе. Но священнослужители твёрдо заявляют, что по живым панихиды не служат. Удивителен и памятник Александру Благословенному, установленный на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге. Более таких памятников не существует не только у нас, но и во всём мире. Зачем понадобилось ставить фигуру царя так высоко, что рассмотреть её просто невозможно? Памятник хранит тайну. Он ведь поставлен именно Александру Павловичу. И поставил его Николай Павлович – государь император Николай Первый, который, несомненно, эту тайну знал.
Остается только добавить, что факт постоянной переписки Феодора Козьмича с императором Николаем Павловичем Г. С. Гриневич считает доказанным. Известно и то, что к таинственному старцу в Сибирь не раз приезжали высокопоставленные лица из Петербурга.
Г. С. Гриневич сообщает и о таком удивительном совпадении. Оказывается, старца Феодора Козьмича посещали в Сибири некоторые духовные лица, которые вели себя с ним, как со старым знакомым: «Отче Иннокентий, будущий епископ Камчатский, по прошествии многих лет посетил Симеона, когда тот под именем Феодора Козьмича поселился под Томском. Их будут разделять семь тысяч километров, но это не остановит престарелого человека, пожелавшего увидеть своего старого знакомого».
И далее Г. С. Гриневич обращает внимание на то, что «исследователей феномена сибирского старца всегда волновал вопрос, откуда епископ Иннокентий знал Феодора Козьмича…» И предлагает такой ответ. Когда Симеон пробирался из Трансильвании в Россию, в Петербург, именно в Иркутске ему «оказали всяческое содействие, а с Иркутским иереем, будущим епископом Иркутским Афанасием они подружились. Эта дружба возобновилась… когда Симеон снова оказался в Сибири, но уже под именем Феодора Козьмича. Преосвященный Афанасий посещал его и «проживал у него по нескольку дней», и «были они как братья».
И далее о знакомстве и дружбе ещё с одним духовным деятелем, преподобным Павлом из Красноярска. По пути в Петербург Симеон останавливался и у него, и теперь преподобный Павел частенько посещал старца, хотя путь и не близок – пятьсот километров разделяли их.
Побывал у сибирского старца во время своего путешествия по России и наследник престола Александр Николаевич, будущий император Александр Второй. Скорее всего «Тайны» Феодора Козьмича, найденные после его смерти в холщовом мешочке, висевшем у изголовья кровати, и представлявшие собой три исписанных бумажных листка, адресованы были именно императору Николаю Павловичу. Но Феодор Козьмич пережил императора на десять лет и умер в 1864 году. В тайнописи есть и такая фраза: «Но когда Афанасьевич молчит – Павловичи не разглашают». Симеон Афанасьевич Великий предпочёл молчать о своей тайне до кончины, но оставил тайнопись, ибо говаривал: