Люди, дружившие со смертью
Шрифт:
–
Эршаль…
Всю жизнь полагал, что тролльи имена столь же благозвучны, сколь красивы их обладатели. Полагал, что им сподручней называться как-то наподобие Орг, Друмг или Харк. Именами односложными и похожими то ли на отрыжку, то ли на пускание ветра.
Но этот тролль не производил впечатления полного кретина, он явно следил за собой. Да ведь если свое тело не беречь, будь ты хоть каменный — полтысячи лет не проживешь.
И все же имя казалось мне излишне красивым для такого существа. Вероятно, так стоило бы называть если не эльфов, то человеческих дофинов…
Я думал об этом, когда Хайдер спросил меня:
— Ну что, как тебе ферма, Дже?
— Мрак! Муть…
— Отчего? Представь себе на старости лет завести такую…
— Надеюсь, до старости лет я не доживу. Эти люди живут обыкновенной жизнью. А обыкновенная жизнь — это даже хуже, чем обыкновенная смерть. Потому что смерть приходит и уходит, а жизнь — это надолго…
Крепость Хастен
Как бы там ни было, через неделю мы вышли к воротам крепости Хастен. Крепостью та значилась чисто номинально. По размерам она была со средних размеров форт, но усиленная земляным ограждением и тремя мощными редутами. Ее построили в излучине, потом был прорыт канал, что превратил излучину в остров
Нас не ждали. Мало того — видеть не хотели. Когда мы приблизились достаточно близко ко рву, я увидел, что мост спешно поднимают.
На земляном валу появились люди с луками. Я не стал искушать судьбу на сей раз, остановив сотню вне пределов досягания стрел.
Я кликнул сигнальщика, а потом с ним и Хайдером выдвинулись вперед. До стен оставалось саженей семьдесят, но рвать глотку не хотелось
— Передавай…
Сигнальщик спешился, вытащил из сапога свернутые флажки…
— Мы прибыли сюда не воевать, а как гости. Просим принять нас в крепости и…
Я задумался, что сказать еще, но ничего в голову не лезло. Поэтому решил пока решил остановиться на этом.
После некого промежутка, их сигнальщик задвигался. Таден перевел, хотя я знал азбуку сам:
— Он говорит, что вы можете поцеловать его в задницу, но мост он не опустит. Суровые люди, суровые нравы… — прокомментировал Хайдер и хохотнул. — Интересно, как он это представляет с опущенным мостом…
— Передай ему, что я срою эту халупу…
— Дже, не смеши народ. Если у них человек сто гарнизона, они смогут противостоять бригаде….
— Передавай: «Мы прибыли по приглашению господина Реннера…»
Если это и произвело на владельца крепости впечатление, то крайне малое. Ответ гласил, что господин Реннер нынче в отъезде, потому похлопотать за нас не может. Если мы того хотим, то должны подождать.
Что ж — хоть адресом мы не ошиблись.
Я действительно махнул рукой, распорядившись, чтобы люди отдыхали.
Мы стали лагерем в полумиле от крепости. На нас долго смотрели со стен, но когда мы отошли, опустили мост. Куда-то понесся гонец. Думаю, к нам он не имел никакого отношения. Крепость просто жила своей странной жизнью. Туда прогрохотала телега с дровами. К стене причалила, немного постояла и ушла лодка.
Опустилась ночь. Они подняли мост и на том и успокоились. Мои люди тоже расслабились. Жгли костры, орали песни. Но потом все, кроме дежурных, заснули. Утро особых изменений не принесло. Почти все мои солдаты разбрелись по округе — кто на рыбалку, кто на охоту, кто-то ушел на речку купаться. Потом я все-таки отправил в крепость человека, но не как парламентера, а как торговца. И действительно, уже к полудню мы во всю торговались.
Судя по всему, крепость была готова к серьезной осаде, и нам не составило труда купить сдобы и вина. В ином положении, я бы проверил, не подмешен ли яд в еду, но крепость готова была торговать с нами всем без исключения: от крупы до вина полувековой выдержки.
Чуть позже мы узнали, за счет чего живет крепость: около полудня через ближайший перекресток проследовал купеческий обоз. Они остановились в виду крепости, охрана отделилась от обоза и исчезла в крепости. Почти тут же оттуда выехала другая группа, присоединилась к обозу и тот попылил дальше.
Три дня прошли без особых происшествий.
Наконец ранним утром появился Реннер — под ним была свежая лошадь, конь, которого дал я, бежал сзади. Я не знаю, как это удалось Реннеру, но загонял он того до состояния скелета — казалось, он всю эту неделю носил всю преисподнюю.
Он проехал через наше расположение, лишь кивнув мне.
Подъехал к воротам и проорал:
— Эй, старый затворник, открывай ворота…
Ответа долго не было, хотя я заметил, что на валах люди пришли в движение. Осторожности ради, я счел за лучшее оставить своих людей на месте. Но через некоторое время с надвратной башни донеслось:
— Ади? Ты? Еще не пришибли?..
И мост со скрипом начал опускаться.
–
Под квартиры нам выделили часть комнат в нижнем ярусе. Те помещения, где в других крепостях держат заключенных и пленных. Часть людей пришлось все же оставить вне крепости — местные конюшни были просто не в состоянии вместить столько чужой кавалерии.
Было видно, что с нашим прибытием дежурная служба в крепости напряглась. Стоило кому-то из нас немного заплутать в коридорах крепости, как перед нами вырастал какой-то часовой, который объяснял, что там, куда мы идем, нет решительно ничего интересного и делать там решительно нечего.
В честь прибытия Ади был дан небольшой обед. Верней, хозяин крепости попытался накормить своего гостя, а меня и Хайдера пригласил из вежливости и дабы развлечься за обедом разговором.
И действительно: Ади на аппетит не жаловался, и с набитым ртом не разговаривал, посему говорили все больше я и хозяин. Оказалось, что мы с ним заочно знакомы. Он когда-то тоже был капитаном кондотьеров, дружил с отцом Ади, но вышел на пенсию задолго до того, как я начал свою карьеру наемника. К моему удивлению мне достаточно было назвать свое имя, чтобы он вспомнил все остальное:
— Дже? Дже Кано? Я много слышал о вас… Ваш символ саламандра, но, говорят, вам хорошо подошел бы и феникс.
— Саламандра живет в огне, феникс же возрождается из пепла…
— Именно… Я слышал, что вам это удавалось?.. Под Боном?
Я улыбнулся. Кажется, улыбка получилась кривоватой — воспоминание было не из самых приятных. Мы участвовали в одной кампании и среди остальных противостояли ударной армии. Было очень тяжело. Но потом вышло еще хуже — противник добавил к этой армии еще три кавалерийские дивизии. Армия из ударной превратилась в сверхударную… Мои союзники бежали, а я, рассудив, что от мертвого героя толку никакого, увел из-под удара людей брызгами. Но не от удара, а в обход… А потом сформировал свою часть заново — но уже в тылу врага.