Люди, дружившие со смертью
Шрифт:
Порой кто-то входил в город, иногда кто-то выезжал — как правило, гонцы, люди, связанные с муниципалитетом.
По городу ввели чрезвычайное положение. Действовал запрет на магию.
Скажем, на моих глазах в таверне один посетитель зажег свечу от магического огонька, как тут же на пороге появился патруль, который забрал виновника возмущения Ауры.
Вернулся он только часа через три, с серьезно потрепанными нервами и с солидной брешью в финансах.
Я удивлялся смене настроений Ади — вчера он собирался задерживаться в городе надолго, а на следующий день искал пути скорей покинуть город.
Он не спал сам, и не давал спать мне, жег свечи до полуночи, предлагая то один способ, то другой способ выбраться из города.
— Слушай, а ты бывал в подобном положении?..
Я кивнул.
— А как выбрался?
— Превратился в птицу и улетел.
— Это, конечно, выход… Но не для всех, — ответил Ади имея в виду в первую очередь себя.
В его мыслях стоял полный сумбур: он воздвигал замки из песка и на песке, ветер сносил их, нагонял дождь, с небес лилась вода. Там, где только возвышались шпили, начинали бушевать волны. Всходило солнце и все начиналось снова.
— Нет, а ты меня можешь превратить в птицу?
— Нет.
— Напрасно, напрасно… А почему?
— Потому что не могу — и весь разговор. Не умею. Всегда превращался сам.
— Обидно, досадно… Ну да ладно.
Он вдруг просветлел лицом, будто его посетило озаренье:
— А чего мы парим головы. Давай попробуем тупо прорваться. Меч в руки и вперед. Как тебе такая идея?
— Никак, — честно признался я. — Ты отлично знаешь, что мы не прорвемся.
Это было действительно так.
— …А собрать телепорт?
Я одними глазами показал «нет». Ади спокойно кивнул, соглашаясь со мной.
Знаний, для открытия телепортационного канала, у меня бы, пожалуй, и хватило. Но вот пользоваться бы я им не решился. Все же я не был магом — а у таких любителей телепорты действовали порой странно — скажем, на документах, переброшенных через канал, буквы заменялись зеркальным отображением, пища становилась несъедобной — с непонятным вкусом, а то и просто ядовитой.
Заклинание телепорта было сложным, и даже каналами, созданными опытными магами, пользовались с оглядкой. Контрзаклинания же были простыми и порой штурмовая группа, брошенная через боевой портал, оказывалась в морской пучине или заживо погребенной под землей.
Единственное, для чего годился мой телепорт, так это для приватной беседы — материя телепортационного канала была сложна, и подключиться к ней было невозможно. Но с иной стороны, заклинание вызвало бы такое возмущение ауры, что люди Деспота бы накрыли нас быстрей, чем Ади рассказал бы суть нашей проблемы.
Наконец Ади стал уставать:
— Ну, ты хоть что-то предложи… — попросил он у меня.
Я пожал плечами:
— Похоже, наш единственный выход, это найти этих братьев Гамм и выдать их тиирскому правосудию
— Ты забыл о золоте… — окончательно сдался Ади.
Ади только вздохнул ответ. Мы не знали, что существует третий вариант — то, что братья Гамм найдут нас.
А именно так и произошло.
Но это было после…
–
А после нашего разговора была ночь, мы потушили свечи, но зажгли лучину вместо ночника. Светила она слабенько, иной раз кусок щепы отваливался и искрой падал в чан с водой, шипел, трещал, вырывалось небольшое облачко пара.
Наша квартира помещалась на втором этаже трехэтажного пансиона. Состояла она из двух комнатушек, из которых камин был только в одной. За дверью был маленький темный коридор в четыре двери, заканчивающийся лестницей. Если спуститься по ней, то этажом ниже можно было попасть в зал пансиона, а через него на улицу. Если же продолжить спуск еще на полвитка, то открывался иной выход. Дверка, через которую можно было пройти, лишь согнувшись, выводила на задний двор, с которого проходными дворами можно было уйти на другую улицу.
Еще выйти можно было в окно — он выходило на оживленную улицу и возвышалось над поверхностью сажени на две. При должной сноровке можно было выставить стекло и удалиться, не расплатившись за квартиру. Я знал: у Ади и у меня опыты подобных эскапад были.
Может, необходимости в стольких путях отхода и не было. Но, с иной стороны, было бы глупо выбирать квартиру лишь с одной дверью в надежде, что неожиданность не постучится в эту дверь тяжелым кованым сапогом.
В первую же ночь, когда Ади уснул, я тихонько вышел и поднялся на третий этаж, а затем, вышел и на чердак. На чердачной двери висел огромный замок, но его внутренности давно сгнили, и я легко взобрался на крышу. Уже стемнело, когда я был на верху. Доски и черепица скрипели под ногами. Чтоб не перебудить соседей, я не стал разгуливать, а только осмотрелся. И увиденным остался доволен — бежать можно было и по крышам, или даже лучше — с крыши и в небо. Но только один раз…
Я вернулся, надежно закрыл дверь, улегся спать. Сон был глубоким и быстрым без сновидений. Я проснулся резко, так же, как и заснул, но совершенно бодрым, хотя и проспал — я готов дать слово, — никак не больше часа.
Когда я открыл глаза, за столом кто-то сидел.
— Ади?..
— Ади здесь нет, — был мне ответ.
— А с кем я разговариваю?
Человек взмахнул рукой, огонь взметнулся вверх, осветив человека напротив.
Все же это был Ади. И не он… Но что-то с ним стало. Изменилось лицо — оно стало серьезней, мудрей. Немного поменялась осанка — плечи стали уже, сжались. Так обычно, делают люди стареющие, кои мерзнут и в солнечный полдень.
Но об этом я подумал только утром.
Я на мгновение решил, что передо мною тень отца Ади. Но я решительно отмел эту мысль: говорили, что мужчины в роду Реннеров долго сохраняли молодость, а затем старились мгновенно. Ферд Ше Реннер до такого дожить не смог.
Тогда я спросил:
— Если ты не Ади, то кто?
— Я тот, кто умер в крепости Хастен.
— Если ты умер, как я могу с тобой разговаривать? Я что, тоже умер?
Сидящий передо мной покачал головой.
— Просто я умер, чтоб ожить. Я умирал до этого пять раз и пять раз воскресал. Твой друг несет меня На Ту Сторону, чтоб я смог воскреснуть снова…
— Мы встречались раньше?
— Не думаю, молодой человек, не думаю…
Даже голос и слова были какими-то иными. Дело было, разумеется, не в том, что Ади никогда бы не назвал меня «молодым человеком» — я никогда не уточнял, кто и насколько из нас старше.
Слова были те же, звуки были похожи. И в то же время — другие. Человек берег дыхание, говорил тихо и весомо. Тело было Ади Реннера, но не он им уже владел.
— Ади знает, что несет вас?
Мой собеседник кивнул. Я промолчал в ответ, и ему пришлось продолжать: