Люди с чистой совестью
Шрифт:
Где-то еще около месяца Даша читала молитвенное правило, постилась в постные дни, но вдруг напилась с Иркой, накрасилась и сказала Валере, что все, что происходит, бессмысленно.
— С чего это? — поинтересовался он.
— Валерочка, ну, милый, ну, прости меня, — в прежней своей манере затянула Даша, — я все могу понять, но когда она говорит, что на нее нападают черти, и уже полгода она ходит со змеей на голове, это…
— В общем, да, — согласился Валера.
Успокоившись с религией, Даша занялась собой, вернее, своим телом.
Она делала витаминовые инъекции, ездила в тренажерный зал, в солярий, на массаж, и в довольно сжатые сроки довела себя до модельного состояния. Наступила очередь волос и ногтей. Волосы преображались в плане цвета и длины, ногти сверкали — в какой-то момент Валере стало просто страшно показываться с женой на людях, она словно бы уже преодолела все человеческое и несовершенное и походила на жильца какой-то счастливой тайной планеты.
Утвердившись в статусе инопланетянина, Даша бросила свою неиссякаемую витальную энергию на обустройство дома. Впрочем, Валере казалось, что там и раньше было неплохо, но он старался не спорить и как можно реже высказывать свое мнение. Даша заказывала ковры, литые кушетки, светильники — когда все это привозилось, ей все не нравилось, она до хрипа ругалась, ковры и кушетки увозились, взамен привозились новые…
Наступила очередь техники. Даша ездила по магазинам, выбирала мясорубки, соковыжималки, Валере был без повода преподнесен последней модели лэптоп, в котором он совершенно не нуждался, поскольку работал на стационарном компьютере. Сидя на обитом полосатым шелком диване с бронзовыми ножками, Даша возбужденно нахваливала лэптоп, демонстрировала его практически неограниченные возможности, включала на полную мощность звук и все время счастливо смотрела на Валеру.
Ему было очень тоскливо.
Как будто Даша показывала не компьютер, а, скажем, разрезала сама себе бок и через кровавую щелку, содержащую, впрочем, какой-никакой обзор, восхищалась собственной печенкой и его призывала к тому же.
Он обнял Дашу и поцеловал в волосы. На этот раз они были с колючими розовыми вкраплениями и пахли корицей.
— Я очень тебя люблю. — Сказал Валера и почувствовал, что заплачет.
— И я тебя, Валерочка.
На ощупь Даша напоминала дерматиновое сидение в вагоне метро, вся жесткая и сухая.
Примерно в середине ее бурного увлечения цветоводством, в ходе которого причудливые горшки с растениями заполнили подоконники, а для особо крупных экземпляров приобретались специальные подставки, вернулась Кира.
В тот вечер Валера неинтересно пил с Рыбенко, домой вернулся около двух.
По всей квартире почему-то был включен свет, Даша заперлась в туалете и отказывалась выходить.
— Я видела его! — кричала она из туалета. — Он был, он трогал меня!
Спустя немалое время Валере удалось выманить ее, трясущуюся, с дергающейся губой из туалета, и она рассказала, что, как только легла спать, в постель запрыгнул мужчина в джинсовом костюме, у которого лицо было то, как у него, Валеры, то, как у папы. Джинсовый мужчина вроде бы даже издевался над Дашей, в любом случае, он к ней прикасался и шутил насчет ее веры когда-нибудь в будущем стать матерью.
— Он не оставит меня в покое! — шептала Даша. — Он вернется! Не уходи, Валерочка, я умоляю! Не оставляй меня здесь…
Она заснула при свете. Выключать свет она запретила.
Валера немного посидел на кухне, выпил водки.
Утром позвонил Владимиру Ивановичу.
Работу тесть, конечно, бросить не мог. Он приехал вечером, снова в легкомысленных очках, с литровой бутылкой текилы.
Даша, чьи движения и Валера, и «папа», отслеживали с некоторым подозрением, резво выставила закуску и спросила:
— Пап, а ты не хочешь грибы с картошкой?
— Ну, давай… — промямлил Владимир Иванович.
— А что у тебя с… так сказать, прической? — спросил он, помедлив.
Валера оглядел Дашу и заметил, что теперь у нее коричневые волосы и накладная челка.
— А что? — удивилась Даша. — Плохо?
— Да вроде недавно другие были, — неопределенно ответил Владимир Иванович.
— Ой, это сто лет назад! — Даша отвернулась к задорно рычащей сковородке с грибами.
Они все никак не могли налить, потому что Даша носилась, через каждые две минуты припоминала досадно забытые деликатесы, которые немедленно нужно было вытаскивать из холодильника, резать, крошить, сбрызгивать лимоном…
— Все, доченька, — решительно сказал Владимир Иванович, — спокойненько давай садись, все у нас есть, нам хватит, тихо-тихо.
Даша, пожав плечами, уселась.
— До меня тут доходят слухи, — начал Владимир Иванович и вдруг замолчал.
Все-таки, аппаратчики — это страшные люди, бегло подумал Валера.
Даша вскочила и, вытащив из какого-то ящика гребенку, стала чесать огромный папоротник.
— Его надо вычесывать, — пояснила она, — а то много листьев сухих.
Владимир Иванович мрачно выпил текилы и закусил копченой колбаской.
— Ну, что, — сказал он, — ты, говорят, каких-то мужиков видишь… По ночам…
— Так это бесы, — пояснила Даша, — они любые обличия принимают.
— И ты их видишь? — уточнил Владимир Иванович.
Даша утвердительно кивнула.
— Ты пьешь, что ли?! — взвился тесть.
— Нет, — заверил Валера.
— Ты думаешь, я сумасшедшая? — с надрывом зачастила Даша. — Нет! Папа! Они есть, есть!
И она заплакала.
Владимир Иванович смущенно разлил текилу и сказал:
— Даша, выпей две рюмки и ложись, я прошу тебя, спать. Все это не шутки, ты сходишь с ума, я бы не хотел, чтобы все закончилось плохо. Ты знаешь, что люди, которые видят чертей, выбрасываются из окна? Или убивают других людей… Я надеюсь, ты сможешь взять себя в руки и… успокоиться.