Люси
Шрифт:
– Да, Богема. Про всех этих нечестивых художников, которые, без сомнения, живут, не заботясь о спасении души. А главная героиня – девушка, ведь она умирает, да?
– Да, Мими, швея. Она умирает, – подтвердила Люси.
– И поделом, – заключила Марджори.
– Как это – поделом? – переспросила Люси.
– Она умерла, потому что была наказана за свои грехи. Так что это не совсем безнравственная опера.
Люси не нашлась что ответить. Её больше занимали собственные размышления – теперь, после плавания к «Решительному», они с сёстрами
– О, и ещё, Люси, я считаю, что на сегодняшние танцы тебе следует надеть муслиновое платье цвета морской волны. Ты знаешь, в Ньюпорте…
Но Люси уже скрылась в своей спальне.
Выдающийся нос миссис Стерлинг Ван Викс стремительно пересекал лужайку, закрытую от палящего солнца огромным тентом, как быстроходный шлюп, рассекающий волны. Очевидно, она спешила к только что пришедшим Марджори и Люси.
– Лилии, которые она прислала для украшения алтаря в минувшее воскресенье, были так хороши! – Марджори наклонилась к Люси. – Хотя с причёской, с этими завитушками, она… – мгновение миссис Сноу колебалась, – немного переборщиладля женщины своего возраста. Но она, несомненно, очень красива.
Миссис Ван Викс была уже всего в нескольких шагах от них.
– О, миссис Ван Викс, с вашей стороны было так великодушно пожертвовать нам те прекрасные лилии: наверняка они получат приз на августовском конкурсе цветоводов.
Но Корнелия Ван Викс внезапно испарилась. Секунду назад она была в шаге от них, но вдруг пошла в другую сторону. Марджори Сноу похолодела. Всё вокруг, казалось, подёрнулось туманом. Грязно-серый, липкий и холодный, он зародился на горизонте её сознания, подобно обычной утренней мгле. И начал неумолимо расползаться, за несколько минут поглотив всё без остатка.
Случившееся было смерти подобно. И хотя она не испытывала физической боли, Марджори чувствовала, что её ранили, и ранили смертельно.
Она знала: общество, случалось, «отрезало» от себя кого-то, но не служителей же церкви! И почему? Вопрос бился в её голове, как загнанный зверь. Подобная бескровная ампутация была самой страшной социальной операцией, несовместимой с жизнью.
– Мама, что-то не так? – Люси по-настоящему испугалась, потому что Марджори смертельно побледнела. Миссис Сноу медленно, как будто во сне, повернулась к дочери: «Разве она не заметила, что нами пренебрегли? Немыслимо!»
– Я плохо себя почувствовала. Думаю, мне лучше вернуться домой.
– Я с тобой.
– Нет, не надо. Твой отец отвезёт меня.
– Но, мама, позволь мне. Папа ведь ещё не приехал.
– Не надо. Лучше посмотри, кто идёт к нам. Это же герцог.
Образец благородства: по-прежнему не против с ними поговорить. В душе Марджори Сноу зародилась искорка надежды.
– Та, кого я так хотел увидеть. Мисс Сноу.
– Как приятно снова встретить вас, – проговорила Марджори дрожащим голосом. И тут искорка потухла: мисс Сноу?
– Я полагаю, это ваше? – Он протянул и разжал руку. На бледной ладони лежала маленькая светло-розовая жемчужная пуговка.
– О Боже мой! – глухо воскликнула Люси.
– Люси, это же пуговица от твоей… – Марджори не смогла произнести это слово вслух.
– Да, и я нашёл её, – кивнул герцог, и тут улыбка, как жирный червь, проползла по его лицу.
– Где? – слабым голосом спросила Люси и почувствовала, что мать качнулась и вцепилась в её руку.
– В лесу, позади разрушенной гостиницы Грантмор.
– К-к-как? – Губы миссис Сноу дрожали, пока она пыталась подобрать слова. – Как она там оказалась?
– Думаю, об этом вам нужно спросить свою дочь, – сказал герцог, повернулся и быстро ушёл.
Позже Люси никак не могла вспомнить, как увела мать из-под тента. Они уже отошли от него, когда их догнал Гас Беллэми.
– Я отвезу вас. Здесь наша коляска, – уверено сказал он, в его словах не было вопросительных интонаций.
– Гас… Гас, что происходит? – прошептала Люси.
– Я всё расскажу вам. – Он взглянул на миссис Сноу. – Немного позже. – Он наклонился и шепнул ей на ухо: – Когда рядом не будет вашей матери.
– Да, конечно, – кивнула Люси и бросила беспокойный взгляд на мать.
Люси только уложила мать в постель и принесла ей чашку чая, когда заметила, что кто-то подсунул конверт под входную дверь. Это оказалась телеграмма от тётушки Присси.
НАВОДИЛИ СПРАВКИ ТЧК НЕКИЕ ПЕРСОНЫ ВВЕДЕНЫ ЗАБЛУЖДЕНИЕ ОТНОСИТЕЛЬНО НАШЕГО РОДСТВА ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ЗПТ ИСПРАВЬ ЭТО КАК МОЖНО СКОРЕЕ ТЧК НЕЛОВКО ТЧК
Подпись: «Присцилла Бэнкрофт Деврис».
Пожалуй, это был самый сильный удар.
28. Необычная молодая женщина
Первое, о чём подумала Люси, было то, что она не может показать этой телеграммы матери. Но тут поняла, что конверт ужебыл распечатан и изрядно помят в приступе ярости. Отец? Но где же он сам?
Она положила письмо обратно в конверт, вышла из дома и пошла к морю, к утёсам, где попросила Гаса подождать её.
Он стоял к ней спиной. Ветер трепал густые тёмные волосы. Люси не хотела пугать его, но он вздрогнул, когда она встала перед ним.
– Вам что-нибудь известно об этом? – спросила она, протягивая телеграмму.
Гас пробежался взглядом по строчкам.
– Да, но не из этой бумажки, – ответил он. В его голосе слышалось сострадание.
– Что вы хотите этим сказать?
– Слово не воробей. Машина сплетен запущена.
– Что за слово? Какая машина?
– Вы разве не заметили, что сделала миссис Ван Викс? Отрезала вас.