Лютица
Шрифт:
— так и быть. А вы! Как вас там Монфор, вы ещё пожалеете о своих словах, про вино! — ткнул пальцем в сторону Монфора Дионисий.
— никогда! Наше вино лучшее! — гордо поднял нос Монфор и зачехлил шпагу назад.
— а вы как думаете? Стоит им помочь? — спросил Любомир у Радки.
— мне страшно, ведь я впервые их вижу, но наличие женщин, меня сбивает с толку, эта девушка Василина из болгарской деревни, было бы бесчеловечно их бросить на произвол судьбы среди ночи. Тем самым они от безысходности могут пойти на преступление, ведь что тогда им останется, чтобы выжить?
— за это я вас и люблю моя дорогая. — улыбнулся Любомир целуя Радку. — Вы умная и добрая одновременно.
— господа. Прошу проследовать за мной. — скомандовал Любомир и все восемь человек проследовали к дому Дионисия.
Пока люди шли к дому грека, Любомир решил расспросить здоровяка, пытаясь вычислить, врёт он или говорит правду, хотя уже сейчас Любомир видел в нём только уважение и хорошие манеры.
— расскажите больше о себе Карло. Каким образом вы очутились в этом ужасном крестовом походе? Чего рыцари вообще туда идут? Это же далеко, скорее всего дорого, и вы можете погибнуть в любой момент, если не от чужеродного климата и болезней, так от копья местного населения, которое как видите вас ненавидит.
— это и сложный и простой одновременно вопрос. Уважаемый друг, могу я вас называть другом?
— пока можете.
— так вот Любомир, крестоносцы ранее, до этого мероприятия представляли собой честь и мужество, веру в Бога и чистые идеалы человечности. Я стал крестоносцем, потому что верю в Бога большего всего. Если бы не он, я бы не выжил. — после этого Карло пересказал историю с обманом клерков, о любви к своей жене и том как он страдал, пока был далеко от дома.
В это время грек и Симон тоже начали разговор.
— так что же вы забыли в этом богомерзком рейде? Только не говорите, что вы были ведомы какими-то идеалами! Все давно знают, что крестоносцы врут, убивают и крайне высокомерны! А французы самый мерзкий народ среди всех!
— да что вы такое несёте, вы что антисемит!? Вы снова решили меня оскорбить на ровном месте!? Так вы ещё и моих земляков поганите! Если бы я не хотел есть, я бы вас заколол прямо здесь! — закричал Симон.
— ага! — крикнул грек, немного отдаляясь. — Видите! Вот ваша натура! Я сказал правду, а вы тут же вскипаете, что правда глаза колет!?
— мне колет уши ваша тупость сеньор! — тоже переходя на крик ответил Монфор. — Я вам уже который раз сказал, что было! Я лично отказал, плюнув в лицо Балдуину I! Нынешнему императору Латинской империи, что не пойду убивать людей в Зару ради наживы и прихотей Энрико Дандоло!
— вы действительно плюнули в лицо Балдуину? — с удивлением спросил грек.
— ну вообще-то нет… Это просто фигура речи! Чего вы докопались к словам! — раздраженно пырхнул Монфор.
— а рейд в Византию был чистой воды обманом венецианского подлеца. Так, где же был мой вклад в это мерзкое дело? Скажите мне великий и разумный грек? Вы же грек да?
— да, я грек! А вы что-то против греков имеете?
— в отличие от вас нет!
— ну хоть в этом есть крохи вашего благоразумия! А что там даже был венецианский дож? — округлив глаза, спросил Дионисий.
— а как же! Эта старый хрыщ, эта неумирающий сатана, этот бессмертный антихрист! Который никак не сдохнет! Вы знаете, сколько ему лет? — спросил Симон.
— мне ведомо, что он стар, но года его я не удосужился считать! О нём ходит слава и легенды в кругах торговцев по всему миру!
— ему 91 год! Это худший человек на всей земле! Подлец, которому невозможно найти равных! И этот мерзавец вертел Балдуином как марионеткой, который владеет громоздким войском.
— в это сложно поверить, человек не может дожить до такого возраста! В наши дни люди до сорока лет едва доживают!
— да что вы говорите! Он продал душу дьяволу за корабль золота! — пырхнул Симон. — Глядя на вас я бы сказал, что вам далеко за пятьдесят лет!
— великий Ахилл! Я что так старо выгляжу? — ужаснулся грек.
— ну, вы не свежий фрукт, мой грецкий визави!
— вы тоже не майский цветок французский наглец!
— попрошу! Я ещё молод и на многое сгожусь в отличии от вас!
— может быть мы ещё посчитаем у кого больше любовниц? А? — распалился грек, меряясь достоинством с Монфором.
— нет уже. Меня дома ждёт жена, я хоть и ого-го, но заниматься такими измерениями не буду при людях. И вообще! Вы достали меня Дионисий! Я не могу больше с вами беседовать без кубка вина!
— а какое вино вы пьёте? — прищурив глаз спросил грек.
— только лучшее! У меня на родине в Тулузе лучшее вино во всей Европе, никто с ним не сравнится!
— ха ха ха! — засмеялся Дионисий. — Вы мой дорогой друг ещё пожалеете о своих словах!
— с чего бы вдруг? — поправляя свою шевелюру, спросил Симон.
— потому что, когда вы попробуете моего вина, что я сам делал с грецких сортов винограда, вы быстро забудете вашу бурду! — гордо заявил Дионисий.
— вы же двадцать минут назад хотели нас прогнать среди ночи, а сейчас уже предлагает мне выпить вашего вина? Странный вы человек Дионисий!
— ничего подобного! Я только докажу вам, что ваше вино это дешёвое пойло, что бы вы вернувшись домой, вы вспоминали Грецию и мечтали о её вине до конца своих дней! А потом можно и прогнать вас!
— все греки ненормальные! — закричал Монфор…
Монахини тоже начали вести диалог с Радкой и расспрашивать друг о друге всякие подробности, пока все не достигли дверей дома.
— а вот и моя цитадель! Моя обитель цитрусов и сахара! — похвастался грек перед Симоном, сияя как ночная звезда.