М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
Wassersuppe и deux oeufs `a la coque * со шпинатом.
В пять часов вечера опять все по своим местам — у ко
лодцев с стаканами в руках. С семи до девяти часов
чопорно прохаживаются по бульвару под звук музыки
полковой;тем должен заключиться день для больных.
Но не всегда тем кончается, и как часто многие напро
лет просиживают ночи за картами и прямо от столов
как тени побредут к водам; и потом они же бессовестно
толкуют о бесполезности здешнего лечения.
По праздникам бывают собрания в зале гостиницы,
и тутошние очень веселятся.
21 июня.Нынешняя почта насмешила меня; петер
бургские знакомцы завидуют мне, проказники. Они там
слушают Олебуля и на огне 3 разъезжают по узорчатым
дачам, а я здесь, от нечего делать, карабкаюсь по горам.
Не дальше как вчера чуть было головы не сломил,
въезжая верхом на Машук; и для чего же? Чтобы взгля
нуть на свое имя и возле 1839 г. поставить 1841. Вид
отсюда в ясную погоду очаровательный, единственный
в природе. У самой подошвы горы белеются Пятигорск
и Горячеводск; между ними узкой лентой вьется Подку-
мок; влево (в 40 в.) Георгиевск как на ладони; по сто
ронам в разных расстояниях клумбами разбросаны
станицы и аулы; далее донебесные великаны, прости
раясь амфитеатром, оканчиваются снежною цепью гор,
между которыми Эльбрус, как бы в серебряных волнах,
сливается с Казбеком.
На самой вершине Машука, на небольшой площадке,
возвышается столб; на нем множество имен, надписей,
стихов; тут же простодушная надпись Хозрев-Мирзы:
«Добрая слава, оставленная по себе человеком, лучше
золотых палат» и пр. Как нежно рассуждают эти звери,
а спросить бы у правоверных братий: не болят ли у них
пятки.
* каши на воде и двух яиц всмятку ( нем.и фр.) .
440
Лучшая, приятная для меня прогулка была за восем
надцать верст в Железноводск; самое название говорит,
что там железные ключи; их много, но самый сильный
и употребительный № 8, который вместе с другими
бьет в диком лесу; между ними идет длинная, проруб
ленная аллея. Здесь-то в знойный день — истинное на
слаждение: чистый ароматический воздух, и ни луча сол
нечного. Есть несколько источников и на открытом
месте, где выстроены казенные домики и вольные для
приезжающих. Виды здешние не отдалены и граничат
взор соседними горами; но зато сколько жизни и све
жести в природе. Как нежна, усладительна для глаз эта
густая зелень, которою, как зеленым бархатом, покры
ты горы.
На половине пути лежит немецкая колония, назы
ваемая Шотландкой; она крестообразно пересечена
двумя улицами; на самой середине, под навесом, стоит
пушка и боевой ящик, так что если бы вздумалось за
глянуть сюда черкесам, как то и было, то одной пушкой
по всем направлениям можно их засыпать картечью.
В колонии вы найдете дешевый и вкусный обед.
Армяне господствуют в Пятигорске; вся внутренняя
торговля в их руках: армянин и в лавках, и в гостинице,
и в мастерских. Но главное их занятие — серебряные
изделия с чернью, как-то: обделка седел, палок, тру
бок, колец, наперстков и пр.; все это чрезвычайно
дорого и вовсе не изящно; но раскупается с большой
жадностью; каждый посетитель как бы обязан вы
везти что-нибудь на память с надписью: «Кавказ,
такого-то года».
Есть несколько хороших лавок персидских с ковра
ми и азиатскими материями.
Жизненные припасы дешевы до крайности; их по
ставляют колонисты и мирные черкесы из соседних
аулов.
75 июля.Лермонтова уже нет, вчера оплакивали мы
смерть его. Грустно было видеть печальную церемонию,
еще грустней вспомнить: какой ничтожный случай от
нял у друзей веселого друга, у нас — лучшего поэта. Вот
подробности несчастного происшествия.
«Язык наш — враг наш». Лермонтов был остер,
и остер иногда до едкости; насмешки, колкости, эпи
граммы не щадили никого, ни даже самых близких ему;
увлеченный игрою слов или сатирическою мыслию, он
не рассуждал о последствиях: так было и теперь.
441
Пятнадцатого числа утро провел он в небольшом
дамском обществе (у Верзилиных) вместе с приятелем
своим и товарищем по гвардии Мартыновым,который
только что окончил службу в одном из линейных полков
и, уже получивши отставку, не оставлял ни костюма
черкесского, присвоенного линейцам, ни духа лихого
джигитаи тем казался действительно смешным. Лер
монтов любил его, как доброго малого,но часто забав
лялся его странностью; теперь же больше, нежели
когда. Дамам это нравилось, все смеялись, и никто
подозревать не мог таких ужасных последствий. Один