Магия тени
Шрифт:
Он глубоко вдохнул, заставил себя разжать кулаки и сказал:
— Вы верно решили. Тут бы вам трудно пришлось. Люди-то нынче злые, вскидчивые, а вы… Не такие, как надо, чтоб сойти за обыкновенных. Ты, Тахар, еще прижился бы, а эти двое… Алеру за ее длинный язык здесь забьют лопатой раньше или позже. Да и Элая за его гримасы.
Эльф презрительно двинул челюстью и прищурил зеленые глаза. Алера, против ожидания, ничего не сказала, но прищурилась в точности так же, и удивительным образом
В сенях глухо хлопнуло, и все обернулись к двери. Мавка лишь лениво дернула ухом, а потом, прислушавшись, вскочила, наклонила голову и тихонько зарычала.
Крики, которые неслись от птичьего двора, и звон мечей от городской вязницы не переполошили людей, как это случилось бы в любой другой день.
Сегодня в Мошуке хозяйничал западный ветер. Он с возбужденным воем носился по улицам, бросал в лица горожан запахи крови и гари — порывисто, полными горстями, с восторгом.
И людям передавался его запал. И то, что еще вчера испугало бы их и встревожило, сегодня вызывало ощущение свободы и вседозволенности.
Пришел день, когда стало можно все. Это понимал каждый, кого успевал мазнуть по щеке взбудораженный западный ветер.
И каждый торопился использовать эту свободу по своему усмотрению, пока вдруг снова не стало нельзя.
Но ветер, с хохотом носясь по городу, ободряюще визжал, что отныне никогда больше не будет никакого «нельзя».
В комнату ввалилась Дефара, ногой захлопнула дверь, запуталась в длинном плаще и ворчливо выругалась. Сбросила капюшон, оглядела сидящих заспанными покрасневшими глазами, вяло махнула рукой и пошла к столу — как-то боком, припадая на одну ногу.
От нее пахло лесом и дымом. Волосы были спутанными, одежда — мятой, лицо — опухшим и землисто-серым.
— Ты сдурела — днем по городу шататься? — нелюбезно спросил Кальен, хотя знал, что ночница лишь отмахнется. Она всегда отмахивается, когда ей нечего ответить.
— Им не до меня, — буркнула Дефара, плюхнулась на лавку. Посмотрела на Тахара. Перевела взгляд на Алеру, потом — на Элая. — Порталы хрустят.
— Хрустят, — повторил Тахар. — Раньше, значит, пели, а теперь хрустят.
— Очень громко. Жалостливо так. Не могу спать, — пожаловалась ночница.
Потом ее блуждающий взгляд остановился на тарелке Кальена, из которой маг так и не съел ни ложки. Он молча подвинул тарелку через стол. Понаблюдал, как жадно Дефара заглатывает еду — словно ее не кормили уже несколько дней.
А может быть, так и было? Кальен попытался вспомнить, когда в последний раз видел ночницу. Два дня назад, три? Он не помнил. Лекарня занимала
— Тебя точно никто не видел? — спросил он, хотя было ясно, что не может существо в плаще с капюшоном пройти среди дня через взъерошенный город и не привлечь к себе внимания.
— Видели, — прочавкала Дефара. — Какие-то гномы. Но их уже отвлекли какие-то эльфы. Отстань. Сказала же, им не до меня.
— Почему это? — встревожился Оль. Поглядел на Мавку, которая перебралась поближе к хозяину, но косилась на дверь. — Ты чего там устроила? У тебя совесть есть? Хочешь, чтобы мне хату спалили?
— Сегодня сгорит много хат, — невозмутимо ответила ночница и с сожалением отодвинула опустевшую тарелку. — Все как пошалели. Вам тут не слышно, у вас окошки во дворик… А это что?
Почти улегшись на стол, ночница потянулась за обрывком бумаги, на котором Кальен со слов Алеры набросал рисунки.
— А это что? — эхом повторил Оль, вставая. Тяжелая лавка поехала по полу с гулким звуком.
Плащ Дефары был порван на спине, под правой лопаткой, и густо измазан темным. На лавку, где сидела ночница, натекла лужица крови — густо-красной, почти черной.
Оль, будто не веря, провел рукой по кровавому пятну, растер липкую жидкость пальцами. Кальен выругался, тоже вскочил, быстро обошел стол, подтащил Дефару поближе к окну, рванул ее плащ. Ночница не возражала, не помогала ему и не сопротивлялась — рассматривала рисунок, шевеля губами.
— Чего ты всполошился? Она ж такие раны за ночь заращивает, не чихая. — Элай тоже поднялся, подошел к другому окну, стал там что-то высматривать, хотя во дворике было пусто и тихо. — А вот кого она притащила за собой?
— Она сказала, что никого, — напомнил Кальен и принялся колдовать над раной. Выглядела она нехорошо, внутри пузырилось, и теперь он слышал негромкие хрипы в груди Дефары. Элай-то, конечно, прав, за ночь на месте удара топориком останется только зудящий шрам — но сейчас-то ей неуютно, хоть и не признается, зараза рогатая!
Маг шептал заклинания, Дефара рассматривала рисунок, а остальные, включая даже Ыча, толпились перед ней и допытывались: что происходит в городе?
Когда ночница наконец опустила лист бумаги, Кальен как раз закончил колдовать. Все остальные враз замолчали, ожидая, что Дефара наконец объяснится.
Она смотрела на Алеру пустыми глазами и держала в опущенной руке рисунок. Рисунок, где была нарисована уходящая через портал ночница с остроносым амулетом.
— Мне нужен твой амулет.