Мальчик без шпаги

Козлов Сергей Сергеевич

— Давай, бери. Тебе вон пора новую куртку купить, костюм. Купишь, принесёшь мне чеки. Хорошо? — деньги переместились по директорскому столу в сторону Тимофея. Тот на всякий случай отступил подальше.

— Не, не буду.

— Тогда я сам матери завезу, деньги ей отдам.

— Не, не надо, Вячеслав Иванович.

— Тогда бери и дуй на уроки. Потом вызову — в ведомости расписаться.

Тимофей с усилием убедил сам себя, что деньги не из директорского кармана и взял купюры. На глаз, тысячи три. До выписки отца из больницы перекантоваться хватило. Через пару месяцев Трофимов принес деньги обратно в директорский кабинет. Вячеслав Иванович страшно удивился и не хотел их брать. Он или в самом деле забыл, что

давал их Тимофею, или хорошо притворялся. Мальчик напомнил ему про ведомость, в которой директор так и не расписался. В конце концов, Тимофей сам нашел выход:

— Вячеслав Иванович, вы положите их у себя, как в сберкассу, будет совсем плохо, я сам приду и попрошу.

— Точно придёшь? — с улыбкой прищурился директор.

— Точно. Слово даю.

9

В классе, перебросившись со всеми «приветами», Тима подсел к своему другу Кольке Степанову. Тот сидел за партой, запрокинув голову.

— Ты чего?

— Да Чирик нос разбил.

— За что?

— Под руку подвернулся.

Гена Чирков, в мальчишеском обиходе Чирик, учился в восьмом классе и был на два года старше. Славился драчливостью и стремился быть главарём любой компании. Однако Трофимова он не трогал, только брал у него сигареты.

— Чё он хотел-то?

— Чтобы я его портфель в класс отнёс, а он покурить собирался.

— Ты не стал?

— Ага, а он давай мне руки выкручивать. Я вырвался, а он мне по носу! Не больно, но кровь пошла, обидно...

— Чё, старшаки не заступились никто?

Не. Стояли, ржали, он же, типа, несильно. А он каждый день ко мне пристаёт. Достал уже. То портфель унеси, то сигарету принеси, то за «колой» сбегай, то позови кого-нибудь... Был бы у меня старший брат!..

— Слышь, Колян, надо ему по башке настучать, а то он тебя всю жизнь будет мучить.

— Да как ты ему настучишь — он вон какой здоровый.

— Неважно. Пусть хотя бы трусом тебя не считает. Я с тобой пойду.

— И тебе достанется.

— Может, и достанется, а нафига терпеть? Я твой друг, будет мне плохо, ты поможешь. Знаешь, у меня на Большой земле есть друг, как старший брат, он мне говорил, что свобода должна вот тут быть, — постучал себя кулаком в грудь, — что сдаваться никогда нельзя. Упавший тратит силы на то, чтобы подняться, вот как он мне говорил. Ну чё, боишься?

Колька опустил голову, нерешительно покрутил губами из стороны в сторону.

— Боюсь, конечно. Что я — амбал?

— Мы же вдвоём. И знаешь, позовём Саню Липенко из десятого. Он у меня в долг брал. Всё равно не отдаст, но помочь не откажет. Пусть хотя бы дружков чирковских подержит в случае чего. На большой перемене пойдём.

— Пойдём, — вздохнул Колька.

На большой перемене Тимофей нашёл Саню Липенко, и тот без лишних вопросов предложил «напинать под зад кому надо». Тимоха же попросил, чтоб никто не вмешивался, мол, прикрой и только. Так и пошли втроём в почти официальную школьную курилку, которая располагалась на пятачке меж хозяйственных построек на заднем дворе. Чирик был там, докуривал чей-то бычок и рассказывал какую-то смешную историю. Одиннадцатиклассники и десятиклассники курили чуть в стороне, дистанцируясь от «мелочи», иронично поглядывая в их сторону. Опять же, если нагрянет директор, то попадет лишь старшим — за то, что не выгоняют отсюда младших. И «старшаки» периодически проводили «зачистку рядов», выталкивая пяти-, шести- и семиклашек подальше в сторону. Дескать, эти ребята не с нами. Мы их не видим и знать не хотим. Сейчас была вторая смена, и курили только десятиклассники. Липенко первым делом подошёл к своим, пожал всем руки и, видимо, вкратце объяснил суть дела. Те с интересом стали наблюдать за группой Чирика, к которой подошли Трофимов и Степанов.

Чирик, завидев Кольку, обрадовался:

— Чё, Степан, закурить мне принёс?

Колька,

насупившись, молчал. Тимофей же достал из кармана сигарету и протянул её Чиркову.

— На, кури на здоровье, разговор будет.

— Ух ты, салапет, чё, тема есть? — но сигарету взял и тут же прикурил от тлевшего меж пальцами короткого окурка.

— Есть. Ты если Коляна ещё донимать будешь, мы тебе вломим.

— Чё-ё? —сигарета повисла на презрительно оттопыренной нижней губе.

— Что слышал, — Тимоха пытался унять дрожь в коленках. Всё-таки было страшно.

Толпа вокруг захохотала:

— О! Развёл мелкий!

— Гена; ты их сильно не бей, а то маме скажут.

— Чирик, бойся!

— Слышь, может, они на спор с кем пришли?

Кто-то уже потянул Степанова за шиворот, но тут в круг вошёл Липенко. По его виду поняли, что расклад немного другой, и поутихли.

— Э, чё толпой оскалились? Пацаны с реальным разговором пришли. Кто лишний влезет... медленно, обводя взглядом собравшихся, произнес Липенко, — будет урну нюхать, — кивнул на ведро, поставленное для окурков, в которое редко кто попадал.

— Так это, Саня, их двое? — попытался рассудить друг Чиркова Зяба — Антон Зябликов.

— Они и младше, — рассудил Липенко.

— Да чё там, на два года всего, Трофим вон какой крепкий. — Подал голос кто-то ещё.

— Я один буду, — решил вдруг Тимофей, и поняв, что поспешил, испугался.

— Ладно, — ухмыльнулся Чирик, только, чур, потом не жаловаться.

— Сам не побеги, — отступать было некуда.

— Понеслась! — крикнул Чирков и резко ударил Тимоху в челюсть.

Голова мотнулась в сторону, ноги сдали назад, но Тимофей устоял.

— Ещё? — ехидно спросил Чирков. — Степан, может, тебе отвесить? Я тебе — левой. У Трофима челюсть в одну сторону будет, а у тебя — в другую.

По толпе прошел одобрительный хохоток. Колька стоял, понурив голову. Тимофей сплюнул под ноги кровавой слюной, глубоко вдохнул и на выдохе пошёл в атаку. Такой прыти от него, похоже, никто не ждал.

Уже через минуту они дрались неистово, точно солдаты двух противостоящих армий. Буквально не на жизнь, а на смерть. Руки мелькали со скоростью лопастей вентилятора, каждый третий удар — мимо, на лицах у обоих — кровь — расхлёстаны губы и носы, Чирик, к тому же, рассёк Тимофею бровь. Гул и улюлюканье вокруг приутихли, уступив место настороженному молчанию. Чирик, пользуясь явным преимуществом, наседал, и Тимоха пару раз падал, припадал на колено, но быстро поднимался и снова бросался на противника. Когда Чирков сбил-таки Тимоху с ног, неожиданно в бой кинулся Степанов. Маленький ростом Колька просто запрыгнул со спины на шею обидчика и вцепился, как клещ. Чирик, не сбрасывая его, бросился сверху на упавшего Тимофея, норовя вбить его голову в землю. Никто не знает, что было бы дальше, если б престарелому учителю технологии, Николаю Алексеевичу, не понадобился пиломатериал, что складировался в сараях. Увлеченные зрелищем бойни, пацаны не заметили, как он протиснулся сквозь толпу. На «атасе» никто не стоял. Николай Алексеевич решительно вмешался в драку своими натруженными руками. Растащил парней за воротники, разбросав в разные стороны. Причем труднее всего ему пришлось со Степановым, который никак не хотел отпускать шею Чиркова. И когда это, в конце концов, удалось, он обвёл презрительным взглядом зевак:

— Что стоите? Ждёте, когда они мозги друг другу выбьют? Американского кино насмотрелись? Фашисты!

— Да чё, Николай Алексеевич, всё честно, — подал кто-то голос.

— Честно, это когда на фронте! А в армии вас не увидишь, у всех к призыву мамки болезни под микроскопом находят, или по институтам разбегаетесь. Что ж хорошего смотреть, как свои своих лупят? Смотрите, кровищи-то! А ну-ка пошли все трое к Вячеславу Ивановичу!

— Может, не надо, — попытался разрядить обстановку Липенко.