Мальчишки-ежики
Шрифт:
На пионерском сборе, когда выбирали совет дружины, была утверждена и редколлегия стенной газеты «Юный пионер». Ромка получил десять листов полуватмана, коробку красок, несколько кисточек, перьев и карандашей.
Чтобы поразить всех, первый номер газеты Ромка и Гурко готовили тайно в доме Громачевых. Мальчишки склеили два больших листа: на одном поместили передовицу, написанную Тубиным, краткую биографию и фотографию Николая Живнина, заметки санитарного звена и шефов — девушек швейной мастерской, — на другой были карикатуры и происшествия: Основным добытчиком материала для этого листа стал Арви Юваров. Бегая с газетами по всему городу, он был свидетелем многих происшествий.
Ромка изобразил двух красноносых пьяниц — стрелочника Ватрушкина и скорняка Сырцова. Замахиваясь палками, со зверскими лицами они гнались за панически убегавшими женами. Под карикатурой сообщались адреса драчунов и какие увечья они нанесли.
На другом столбце изысканным стилем Гурко красочно описывалось, как жена телеграфиста, приревновав мужа к билетной кассирше, сперва попыталась облить соперницу серной кислотой, а затем сама проглотила горсть каустической соды. Едкий натр так прожег ее язык, что он чудовищно распух и высунулся изо рта чуть ли не на три вершка.
Тут же была помещена иллюстрация: лежащая в гробу женщина с высунутым толстым языком.
Дальше шли рассказы о торговке овощами, откручивающей головы соседским курам, пробравшимся на ее огород, и о знахарке, продающей темным женщинам приворотное зелье, от которого чуть не умер регент церковного хора.
Под рассказами Ромка нарисовал летящих во все стороны обезглавленных кур и регента, приложившегося к бутылке, в которой плавал зеленый чертик.
Самая крупная карикатура была на начальника военизированной железнодорожной охраны. Он стоял в длиннющей шинели перед удивленным паровозом и выпускал изо рта голубые пузыри.
История была забавной. Начальник охраны, оставив вместо себя дежурить рябого помощника, пошел в гости к его жене. Рябой, не будь дураком, передав дежурство стрелку, ночью явился домой. Застав начальника у жены, он не дрался и не скандалил, а предложил мирно распить бутылку водки. Для закуски рябой принес серое стиральное мыло и нарезал его, как сыр, кусками. Начальник попытался было отказаться от угощения, но под угрозой револьвера вынужден был пить и закусывать мылом. После четвертой стопки его стало корчить от колик в животе и мыльных пузырей, выходивших изо рта.
Кроме того, в отделе происшествий сообщалось о торговках, подравшихся на рынке; о стороже банка, бежавшем по городу в кальсонах, потому что у него в бане утащили одежду, об охотнике, заряжавшем при свете свечи патроны дымным порохом, обжегшем себе лицо и устроившем пожар; о мальчишке, родившемся с шестью пальцами на руках.
Прибив стенгазету на деревянный щит для городских объявлений, который стоял на улице рядом с пионерским клубом, Ромка и Гурко стали ждать, как их работу расценят обыватели.
Время было раннее. Люди торопливо пробегали мимо. Потом какой-то грамотей остановился и с рассеянным видом начал разглядывать карикатуры и читать подписи. Добравшись до происшествий, он хохотнул и, подозвав проходившего мимо приятеля, вслух прочел историю о мыльной закуске.
Вскоре у пионерской газеты скопилась толпа гогочущих мужчин и женщин. Заметки вслух перечитывались и тут же обсуждались.
— Ай да пионеры! Ну и дают.
Ромка и Гурко были довольны. Их творение, наверное, еще бы долго будоражило горожан, если бы не прошел мимо культпроп укома — высокий очкарик в серой толстовке. Любопытствуя, по какому поводу толпятся люди, он протолкался к стенгазете — и хмурым выбрался из толпы.
Заметив двух мальчишек с красными галстуками, очкарик подошел к ним и спросил:
— Где ваш вожатый?
— Еще не приходил, — ответил Ромка.
— А кто газету вывесил?
— Мы, — гордо признался Гурко. — Раньше всех встали и принесли.
— А почему же вы ее на улице повесили?
— А клуб еще закрыт.
— И предварительно ее никто не читал? — продолжал допытываться очкарик.
— Нет.
— Раз это ваша инициатива, то сейчас же снимите стенгазету и принесите в уком партии.
Сказав это, он зашагал дальше, а мальчишки кинулись выполнять приказание, — но женщины удержали их:
— Да погодите вы, дайте дочитать!
Только минут через пятнадцать Ромке и Гурко удалось снять стенгазету и свернуть в рулон. И вот тут появился Геня Тубин.
— Покажите: чего вы настряпали? — потребовал он.
Открыв ключом дверь, Тубин прошел в клуб и там, расстелив газету на столе, принялся читать ее. Мальчишки молча следили за вожатым. Тот старался быть серьезным и сосредоточенным, но, добравшись до происшествий, не смог скрыть улыбку. Кончив читать, Геннадий схватился за голову.
— Ну и намылят же мне за вас шею! Наверное, на бюро вызовут. Чего вам взбрело все сплетни городские собрать? Разве это пионерское дело?
— В каждой газете происшествия печатают, — ответил Ромка.
Вожатый ушел, а мальчишки остались убирать клуб: подметать пол, обтирать пыль.
Тубин вернулся из укома расстроенным, но не унывающим.
— Выговор схлопотал, — сказал он. — Придется редколлегию создавать… Сам в нее войду… еще нам дают сотрудника местной газеты…
— А нас что — прогонят, да? — спросил Ромка.
— Да нет, вроде даже похвалили. Говорят, ребята способные, пишут смешно и рисуют здорово, только их учить надо. Так что собирайте материал для следующего номера.
Юных корреспондентов в ту пору выбирали на пионерском слете. Ромка и Гурко после первого номера стенгазеты стали знаменитостями. Их имена выкрикнули первыми и дружно проголосовали.
Став корреспондентами, мальчишки решили писать по очереди. Первую заметку, изорвав половину тетради на черновики, написал Ромка. Он расхвалил своих пионеров за то, что те залатали маленьким детдомовцам прохудившуюся одежду и починили игрушки.