Мальчуган
Шрифт:
– Вон оно что? Поусерднее? Да ведь я и так усер: ден, больше некуда…
– Вообще-то ты неплохо работаешь и теперь. Только, знаешь, вот тот недавний разговор… Ты, смотри, о нем не забывай.
– Про того, кто хлопотал для меня комнату? Что он ненадежный человек? Этот разговор?
– Ну, не так откровенно, это уж чересчур, но… Э, ладно! Ты меня понял, так что… Короче говоря, если ты будешь и впредь стараться, то школа со своей стороны это оценит, а если обстоятельства позволят, тебе, наверно, и оплату изменят.
– А! Это насчет жалованья? По мне, и так хорошо, но, ясное дело, лучше, если б прибавили!
– На твое счастье, одного учителя как раз переводят, и таким образом… Правда, это еще не обсуждалось с директором, и я не могу, конечно, ручаться, но все же кое-какую прибавку, пожалуй, удастся получить. Припервом удобном случае я постараюсь поговорить об этом с директором.
– Большое спасибо! А кого переводят?
– Это уже известно, и я могу сказать. Это – Кога.
– Кога? Но разве он не здешний уроженец?
– Да, здешний, но по некоторым причинам… словом, это наполовину по его собственному желанию.
– Куда же он едет?
– В Нобэока, в провинцию Хюга. Он уезжает с повышением, потому что такое это, видишь ли, место…
– А кто его заменит?
– Вопрос о заместителе тоже в общем решен. За счет него-то и можно будет повысить тебе оплату.
– Вот как… Ну ладно! Впрочем, если и нельзя будет повысить, тоже не беда.
– Я во всяком случае хочу поговорить с директором. Кстати, он как будто согласен со мной. Однако имей в виду, что в дальнейшем тебе придется работать побольше; так что ты это учти.
– Мне дадут больше преподавательских часов, чем теперь?
– Нет, часов, пожалуй, будет меньше.
– Часов меньше, а работы больше? Что за чудеса!
– На первый взгляд действительно кажется странно, но сейчас, понимаешь, я не могу тебе сказать… Видишь ли, на тебя потом, вероятно, возложат большую ответственность, вот в чем дело.
Я абсолютно ничего не понимал. Ответственность больше, чем теперь… Что ж, я буду главным по математике, что ли? Но ведь главный – «Дикообраз», а уж он то, будьте спокойны, увольняться не собирается! Да и школьники его любят, так что его увольнение или перевод на новое место вряд ли будет на пользу школе.
«Красная рубашка» никогда не доводил разговор до конца. И теперь тоже, не договорив всего, он покончил с делами. Потом он еще просто так болтал на разные темы, рассказал, что «Тыкве» будут устраивать прощальный обед, в связи с чем поинтересовался, пью ли я сакэ [35] , сказал, что учитель «Тыква» благородный человек и заслуживает любви и уважения. Наконец, неожиданно он спросил: – А ты умеешь сочинять хокку? [36] «Вот беда!» – подумал я и сказал:
[35] Сакэ – рисовая водка.
[36] Хокку (или хайку) – короткие японские стихотворения в три строки, написанные размером в 5-7-5 слогов.
– Нет, не умею… До свиданья!
Я сразу же распрощался и ушел домой. Хокку сочинять! Да что я – Басе? И разве это дело для учителя математики – беспокоиться о том, что вьюнок оплел колодезную бадью [37] или о чем-нибудь в этом роде?
Вернувшись домой, я задумался. Есть же такие непонятные люди! Ему, видите ли, опротивели родные места, где об благополучно служит в средней школе, уж не говоря о том, что у него здесь дом свой, и поэтому он отправляется в незнакомый чужой край искать себе забот и хлопот. Добро бы это был какой-нибудь большой город с трамваем, тогда еще куда ни шло, ну а что такое Но-бэока в провинции Хюга? Я все-таки приехал в сравнительно благоустроенный городок, где есть даже пароходная пристань, и то месяца не прошло, как уже хочется уехать отсюда. А эта Нобэока расположена среди гор, и кругом сплошь горы. «Красная рубашка» говорил, что туда нужно сначала плыть пароходом, потом, как сойдешь с парохода, целый день ехать лошадьми, – это только до Миядзаки, да от Миядзаки еще больше суток. И место дикое. Кажется, там население состоит наполовину из людей, наполовину из обезьян. Даже такой святой человек, как «Тыква», и то, поди, не захочет дружить с обезьянами. Что за чудак! В это время бабушка Хагино принесла мне ужин.
[37] Имеется в виду известное хокку поэтессы Тиё-ни:
За ночь вьюнок обвился
Вкруг бадьи моего колодца.
У соседа воды возьму.
(Перев. В. Н. Марковой)
– Никак сегодня опять картошка? – начал было я.
– Нет, сегодня соевый творог. Ну, одно другого стоит!
– Знаете, бабушка, Кота, говорят, в Хюга уезжает. Правда, жалко его?
– Верно, жалко, но ничего не поделаешь, раз он сам по доброй воле едет. – По доброй воле? Это кто?…
– Как это – кто? Да он! Разве Кога не по собственной прихоти едет?
– Что вы?… Откуда это взяли?…
– Но мне сегодня сказал об этом «Красная рубашка»! Если я ошибаюсь, значит «Красная рубашка» лгун!
– Старший преподаватель? Ну что ж, он правду говорит, но правда и то, что Кога не хочет ехать.
– Значит, и то правда и это, – как же так? Посудите сами, бабушка. И какие у него собственно причины?
– Сегодня утром заходила мать Кога и в разговоре со мной слово за слово выложила все.
– Что же она рассказала вам?
– Дело, знаете, вот как было: после смерти отца их семья уже не могла жить в прежнем достатке, тогда мать посоветовала Кога, чтобы он обратился к директору школы и попросил его: я, мол, уже четыре года старательно работаю, так нельзя ли теперь немного повысить мне жалованье.
– Правильно!
– Директор сказал: «А, да-а… подумаем, посмотрим». Мать на том и успокоилась и с нетерпением ждала, что вот-вот будет распоряжение о прибавке, не в этом месяце, так в будущем. А в это время директор позвал к себе Кога. И когда тот пришел, сказал ему: «К сожалению, у школы мало средств и нет возможности повысить вам жалованье. Но в Нобэока есть вакансия, и поскольку там ставка на пять иен в месяц больше, я решил, что это совпадает с вашим желанием, так что, когда все формальности будут закончены, можете ехать». Вот что он ему сказал.
– Как же так? Значит, не посоветовался с ним, а просто взял и приказал – езжай?…
– То-то и оно! Кога попросил: «Чем ради этой прибавки уезжать, я лучше останусь здесь на прежних условиях. Здесь у меня и дом, здесь и мать…» Но директор сказал: «Теперь ничего сделать нельзя, все решено и уже заместителя на ваше место нашли». Вот что директор сказал.
– Они его одурачили, это не дело! Стало быть, Кога вовсе не хочет уезжать? Я и то подумал, что это очень странно. Олух он, что ли, из-за лишних пяти иен отправляться в эту горную глушь, дружить там с обезьянами!