Маленькая желтая лампа

Дымовская Алла

Молодые, под игривые пожелания счастья и потомства, взяв друг друга за руки, отправились в новообретенный дом, то есть в спальную каюту, которую прежде занимали на двоих сеньор Рамон и пан интендант. Теперь же Пулавского приютил у себя Командор, невзирая на возражения, что лично он, старый пан Збышек, вполне обойдется койкой у себя в каптерке. В командный отсек, отныне и следом, переехали шиповниковый настой в термосе, покрывало с лебедями и облаками, вышитая салфеточка и глубокая чайная чашка с изображением девы Марии в окружении ангелов.

Арсению же спать совсем не хотелось, можно сказать, сна не было у него ни в одном глазу. Тем более

Антоний, бравый би-флайер Крипто, намеревался явно проводить подвыпившую Кэти Мелоун до самой ее койки, и проводы те могли затянуться. Пребывать в одиночестве даже в родной каюте доктору Мадянову в нынешний вечер казалось невыносимым. Поэтому насущным стало подыскать себе компанию. Цугундер для целей приятного времяпрепровождения никак не подходил, он так накушался ванильной отравы, что едва уже переставлял толстенькие ножки, путался в простыне, то и дело опирался на штангу (к этому моменту утратившую все помидорные украшения), словно перехожая калика на убогую клюку. На одном ухе у «батальонного историографа» печально висел «лавровый» веночек, наполовину общипанный. Было видно, что программу свадебных торжеств господин комиссар перевыполнил с излишком. Оставался, как всегда, безотказный ученый доктор Го Цянь.

– Не желаете ли на посошок? – тихо спросил Арсений китайского философа, на всякий случай склоняясь к самому его уху. Мало ли что, услышит вдруг Командор и неизвестно как отзовется. Хорошо еще по случаю праздника обычный доклад о состоянии экипажа и пассажиров на сегодня отменялся. Да и о чем докладывать? Настроения, как говорится, все были налицо.

– Не откажусь в намерении, – живо откликнулся магистр, видно, и ему закругляться на покой тоже пока не хотелось. – Только вода из дистиллята портит вкус.

– Что вы! Имеется натуральный томатный сок, добыл во владениях пана Збигнева за распорядительские услуги. Если еще прихватить из столовой перечницу и соль, сооружу вам преотличнейшую «Кровавую Мэри». Классика! Водочный концентрат пойдет, полетит, как грузовой контейнеровоз по гравитационному рукаву!

«Кровавую Мэри» доктору удалось создать в рекордно короткий срок. Перечницу он даже помыслил украдкой спереть из общественной столовой в вечное личное пользование. Все равно у пана Пулавского в запасах полно пряностей, синтетических и естественного происхождения. Корица, перец чили и обычный черный в горошке, орегано, чесночный экстракт и невесть какими судьбами попавший на борт тюк засушенного хмели-сунели.

Удобно расположившись в откидных креслах, друг напротив дружки, Арсений и магистр Го Цянь приступили к выпивке и непринужденной беседе. И скоро, впрочем, как и всегда, разговор съехал на вещи нетленные и серьезные.

– На вашем месте, доктор Арсений, сегодня я стал бы держать себя в стороне. Из-за вашего нарочно горячего участия теперь вы грустны, – сказал вдруг доктор Го, когда приугасшая непринужденная беседа сошла совсем на «нет». – Вам теперь нескоро сделается по тарелке.

– Вы думаете, сегодняшним вечером я безвозвратно утратил нечто? Вы ошибаетесь, любезный доктор Го, с иллюзиями и надеждами я распрощался давно по собственному желанию. Потому что не желал их иметь. Если бы я захотел! Но я не хотел. А за все, даже за отказ делать что-то, платить нужно полной ценой. Вы, наверное, думаете, что я недобрый человек? – чуть заплетающимся языком спросил у магистра Арсений. – Недобрый к себе и к другим?

– Не знаю, что подразумеваете вы под этим понятием. В западном языке определение

«добрый» имеет разный для меня смысл. Вы полагаете под ним всегда какое-то чувственное состояние. – И доктор Го с любопытством посмотрел на Арсения поверх стакана с классическим коктейлем.

– Я полагаю то же, что и все. Доброта есть милосердие, сострадание, стремление помочь в горестях и бедах ближнего, сопереживание, душевное тепло и желание счастья другому, – Мадянов перечислил немного сумбурно, что знал сам и представлял себе о доброте, и счел ответ свой исчерпывающим, однако, похоже, его собеседник так не думал, о чем сообщил незамедлительно.

– Это и есть чувственные состояния. Милосердие. Сострадание. Стремление. Сопереживание. А любое чувственное состояние всегда своекорыстно. В первую очередь это избавление от тягостных ощущений себя самого, если нет возможности в совести пройти мимо. Добро же – понятие безличностное, не отягощенное в сути восприятием и впечатлением. Как и понятие зло. Творить добро или зло вовсе не означает излечение от неудобственных и скорбных чувств отдельно взятой персоны. Даже сверх меры сострадательной и милосердной. Так, – доктор Го энергично кивнул головой-тыковкой.

– По-вашему, нести добро в мир можно только посредством холодного рассудка? – с кривой усмешкой спросил Мадянов. – Я слышал не раз подобную версию и не нахожу ее правильной.

– Рассудок здесь так же посторонний, как и чувство. Добро скорее свершается под действием внутреннего, интуитивного знания необходимости, которому можно следоваться или нет. Добрый в моем приятии – это некто, ведущий «реставрационные работы» реальности. Заделывающий раны и прорехи, нанесенные злом. Штопальщик дыр, исправитель увечий. Быть добрым именно работа, трудная и неблагодарная, а вовсе не прекрасный порыв. Секрет в том, что работу подобственного рода возложить на себя возможно однозначно добровольно. Отсюда и путаница.

– Ах, да! Восточная школа. Ян и Инь. Взаимное превращение и соблюдение равновесия. Но в итоге пассивный ноль, – подвел итог Арсений и допил свой стакан до дна.

– Я не сторонник общепринятых школ. У меня школа своя собственная, – мягко, как бы напоминая и разъясняя, ответил на выпад магистр Го Цянь. – Я все же склонен считаться, что покой и равновесие суть надуманные метафизические пожелания, далекие от действительности. В реальности существует вектор. Белое и черное перетекают из друга в друг, но и движутся вдоль некоторой оси. Говоря по чести и правду, я не знаю куда. Но добро есть непременный элемент в движении. Поэтому если вы считаете про себя, что устранили сегодня недостаток при помощи добра, то вы, несомненно, человек добрый. Но запомните всегда – добрый не означает счастливый. А я говорю – именно поэтому вы нынешним вечером старались зря.

Арсений, именно оттого, что прозревал истину в словах китайского магистра, открыл уже было рот, дабы возразить, но прервался на первом же слоге. Его остановил решительный призыв входной мембраны-«мухоловки». Неужто дурашливый Крипто так скоротечно закончил свои «проводы»? Арсений, ворча про себя нехорошие ругательства, нехотя поплелся снимать внешнюю блокировку с двери. Каково же было его удивление, когда на пороге комнаты пред ним предстал не удовлетворенный похождениями и приключениями, шаловливый «бог садов и стад», а всклокоченный и взмыленный давешний жених! Новобрачный сеньор Рамон да Эстремадура собственной персоной. Даже не снявший пудового венчального костюма.