Маленький лорд Фаунтлерой
Шрифт:
Удивительно, как много было у них тем для разговоров! Например, Четвертое июля [4] . Когда речь заходила о Четвертом июля, казалось, беседе не будет конца. Мистер Хоббс был очень плохого мнения обо всем английском. Он мог часами излагать историю освобождения Америки, сопровождая свой рассказ удивительными патриотическими историями о подлости и трусости неприятеля и о храбрости американских героев, и он охотно повторял наизусть отрывки из «Декларации независимости». Седрик, слушая его, так воодушевлялся, что глаза его блестели, щеки пылали, а кудри сбивались и путались. Возвращаясь домой,
4
Четвертое июля – День независимости, национальный праздник в США. Четвертого июля 1766 года конгресс в городе Филадельфия торжественно провозгласил «Декларацию независимости Америки от владычества Англии», после чего между Америкой и Англией завязалась война, в которой американцы одержали победу. Своим успехом они обязаны главнокомандующему американской армией, впоследствии президенту Североамериканских Штатов Джорджу Вашингтону.
Может быть, мистер Хоббс и пробудил в мальчике интерес к политике. Бакалейщик очень любил читать газеты, и Седрик часто слышал от него о том, что происходило в Вашингтоне. Торговец охотно рассказывал о поступках президента и высказывал свое мнение о них. Однажды во время президентских выборов он даже взял Седрика с собой – посмотреть на большую факельную процессию. И многие из тех, кто нес тогда факелы, долго вспоминали потом крепкого, сильного мужчину, который стоял у фонарного столба и держал на своих плечах хорошенького маленького мальчика, махавшего им белой шляпой.
Много позже, когда Седрику минуло семь лет, произошло удивительное событие, которое изменило всю его жизнь. Примечательно, что в день, когда это случилось, мистер Хоббс много говорил об Англии и о королеве, строго осуждал аристократов, а более всего сердился на графов и маркизов.
Тем жарким утром Седрик, наигравшись со своими друзьями в солдатики, зашел отдохнуть в бакалейную лавку. Мистер Хоббс хмуро рассматривал «Иллюстрированные лондонские новости», в которых была помещена фотография какой-то придворной церемонии в Англии.
– А, это ты! – кивнул торговец своему юному другу. – Смотри, что они делают!.. Ну, ничего, наступит день, когда им не до того будет! Те, кого они попирают ногами, в конце концов поднимутся и разнесут всех этих герцогов, графов и маркизов!
Седрик по обыкновению сел на высокий стул, сдвинул на затылок шляпу и заложил руки в карманы в знак одобрения слов бакалейщика.
– Вы со многими маркизами знакомы, мистер Хоббс? – спросил Седрик. – Или с графами?
– Нет, – с негодованием ответил торговец, – не знаком. Не хотел бы я увидеть кого-нибудь из них здесь, в моей лавке! Я не потерпел бы, чтобы эти алчные тираны торчали у моего прилавка с бисквитами. Вот так!
Мистер Хоббс гордо оглянулся вокруг и отер вспотевший лоб.
– Может, они и сами не захотели бы быть герцогами, если бы могли быть кем-нибудь получше, – сказал Седрик, чувствуя некоторую симпатию к несчастным знатным особам.
– Не хотели бы! – отрезал мистер Хоббс. – Они гордятся своим положением. Это точно! Что и говорить, – жалкие, ничтожные люди!..
Как раз во время этого разговора в лавке появилась Мэри. Седрик подумал, что она пришла купить сахару, но ошибся. Служанка была бледна и явно чем-то взволнована.
– Идите домой, голубчик, – сказала она, – госпожа ждет вас.
Седрик соскользнул со стула.
– Дорогая хочет, чтобы я пошел с ней гулять, Мэри? – спросил он. – До свидания, мистер Хоббс, – любезно попрощался он с бакалейщиком, – я скоро снова навещу вас.
Седрику показалось странным, что Мэри смотрит на него широко раскрытыми глазами и сокрушенно покачивает головой.
– Что с вами, Мэри? – удивился он. – Вам нехорошо? Сегодня слишком жарко…
– Я-то в порядке, – ответила Мэри, – но дома у нас творятся странные дела.
– Здорова ли Дорогая? Не разболелась ли у нее голова от духоты? – с беспокойством спросил мальчик.
Но нет, дело было не в этом. У дверей дома стоял незнакомый экипаж, а в маленькой гостиной кто-то разговаривал с матерью. Мэри поспешно повела мальчика наверх, одела его в лучший летний костюм из белой фланели с красным кушаком и расчесала его вьющиеся волосы.
– Лорд! – приговаривала она. – Настоящий лорд, аристократ… Незавидное счастье!..
Все это было очень странно, но Седрик был уверен, что мама все ему объяснит, и потому не стал задавать Мэри вопросов. Когда с туалетом было покончено, мальчик сбежал вниз и вошел в гостиную. Там в кресле сидел высокий, худой старый джентльмен с умным лицом, а миссис Эррол стояла рядом. Она была очень бледна, на ее ресницах дрожали слезы.
– О, Седди! – воскликнула она и бросилась к сыну, обняла его и принялась целовать; она казалась испуганной и смущенной. – О, Седди, дорогой мой!..
Незнакомый джентльмен встал и оглядел Седрика проницательными глазами. Рассматривая мальчика, он задумчиво гладил худой рукой подбородок.
По-видимому, он остался доволен.
– Итак, – наконец медленно проговорил он, – это и есть маленький лорд Фаунтлерой!
Глава II
Друзья Седрика
Наверное, никогда еще Седрик не удивлялся так часто, как в течение следующей недели. В его жизни еще не бывало более странных и удивительных дней. История, которую поведала ему мама, была совершенно необыкновенной. Миссис Эррол была вынуждена повторить ее несколько раз, чтобы сын все понял. Мальчик боялся даже представить себе, что подумает обо всем этом мистер Хоббс!
История была про… графов. Дед Седрика, которого мальчик никогда не видел, оказывается, был графом. И его старший дядя, если бы он не упал с лошади и не умер, тоже со временем стал бы графом. После его смерти второй дядя был бы графом, но он внезапно умер в Риме от лихорадки. После этого графский титул перешел бы к отцу Седрика, но его тоже уже не было в живых. Вот и выходило, что после смерти деда графом должен стать Седрик, а в настоящее время он – лорд Фаунтлерой.
Мальчик растерялся и сильно побледнел, когда ему об этом сказали в первый раз.
– О, Дорогая! – кинулся он к матери. – Я предпочел бы не быть графом! Среди моих друзей нет ни одного графа. Нельзя ли устроить так, чтобы я тоже им не был?
Но это оказалось невозможным. И вечером, сидя вместе у открытого окна и глядя на тихую улицу, Седрик с мамой долго говорили об этом. Мальчик сидел на скамейке в своей любимой позе, обняв руками одно колено, с тревожным, немного раскрасневшимся от волнения лицом. Дедушка хочет, чтобы он приехал в Англию, и мама считает, что так и нужно поступить.