Малое небо

Уэйн Джон

– Благодарю вас, доктор Блейкни, - сказал Суортмор.
– Вы оказали нам добрую услугу тем, что откликнулись на случившееся. Мы вам чрезвычайно признательны.

И они вежливо распрощались. Суортмор положил трубку.

– Легкая инфекция в мозгу, - сказал он скорее себе, чем Элизабет.

– В чем дело?
– спросила Элизабет. Разливая чай, она низко склонилась над чашками, чтобы скрыть волнение и страх.

– Как я понял, этот Филип Робинсон, сын которого был так мил с Дэвидом, связался с неким доктором

Морисом Блейкни.

– Он ведущий врач у Грейсона.
– Теперь она испугалась не на шутку.

– Дорогая, не надо так пугаться слова "Грейсон", - сказал Суортмор. Робинсон просто попросил Блейкни повидаться с Артуром, взглянуть, в каком он состоянии, и решить, действительно ли его поступки ненормальны. Блейкни так и сделал и пришел к выводу, что причин бить тревогу нет.

– Очень мило с его стороны. Нынешние врачи так бессердечны.

– Тем не менее, похоже, он прав.

– А Дэвид сказал, что Артур на самом деле сошел с ума, - сквозь слезы проговорила она.

– Дэвид - десятилетний мальчик, его вся эта история просто выбила из колеи.

– Адриан, что же мне делать?

– Во-первых, идите сюда.
– Они сели на диван, и Суортмор взял ее за руку.
– Элизабет, я помогу вам разделаться с этой историей.
– И затащу тебя в постель, подумал он. После стольких передряг получишь удовольствие высшего класса.
– Артур на Паддингтонском вокзале. Доктор считает, что его можно без всякого риска оставить там, надо только за ним присматривать.

Она согласно кивнула.

– Но кто же станет присматривать?

– Я. Я сам. И попрошу кое-кого помочь мне.

– Пожалуйста, Адриан, не впутывайте в эту историю много посторонних.

– Я же не сказал "много". У меня есть один-два подчиненных, которым я доверяю, они - могила. А если выяснится, что работа эта действительно трудоемкая, найму детектива из какой-нибудь частной фирмы, снискавшей себе хорошую репутацию и умеющей хранить секреты. В любом случае ничто не выплывет наружу, никто не будет задет или обижен. Задача ведь проста следить, чтобы Артур не причинил себе вреда. До тех пор пока...

– Пока что?

Он повернулся к ней.

– Доктор Блейкни говорит, что ему станет или лучше, или хуже. Нечего сказать, точный прогноз для больного. Если ему станет лучше, он уйдет с вокзала, вернется к людям, в общество, тогда мы облегченно вздохнем, и вся история на этом кончится.
– Черта с два. Не раньше, чем он сослужит мне добрую службу для Бена, думал тем временем Суортмор.
– А если ему станет хуже, мы тщательно продумаем, как быть.

– Но что же делать, если ему сделается хуже?

– Элизабет, у вас сейчас трудное время. Если - что бог не допустит, и я всерьез не думаю о таком исходе - ваш муж окажется тяжелобольным, ему нужен будет уход, как всякому больному. В любом случае, это не зависит ни от вас, ни от меня. И сейчас,

когда все ждут, как развернутся события, от вас требуются только выдержка и присутствие духа.

– И сейчас, - сказала она мягко, - некая сила послала мне в помощь вас.

– Да, - засмеялся он.
– Сила по имени Пелт.
– Он вскочил.
– Боже мой! Я же совсем забыл о нем!

Он начал торопливо листать справочник, разыскивая телефон ресторана, потом попросил позвать мистера Пелта, подождал, пока за ним сходят, затем серьезно и доверительно объяснил приглушенным голосом:

– Ее нельзя оставить в беде. Здесь все очень сложно. Уверен, вы поймете меня правильно. Хотите обсудить что-нибудь со мной?.. Может, встретимся в городе? В следующую среду? Прекрасно.

Отделавшись от Пелта, он вернулся в гостиную спокойный и беспечный.

– А теперь, Элизабет (о, с какой непринужденностью он это произнес! Так говорят со старым другом, с настоящим другом!), доверьтесь мне, поделитесь со мной, что вы на самом деле думаете об этом?

– Обо всем этом?

– О вашем муже, о его уходе из дома, о его villeggiatura [здесь: отдых (итал.)] на вокзале, о слухах насчет его невменяемости, о том, как это сказалось на вас и ваших детях, обо всем этом. Расскажите!

– Я ведь не католичка, Адриан, - ответила она, - а если и была бы ею, вы - не мой духовник.

Он с удовлетворением отметил про себя, что в ней еще остались силы сопротивляться.

– И тем не менее я хочу знать, - настаивал он.
– Хочу понять происходящее до конца. Меня ведь беспокоит ваша судьба.

– Почему, Адриан?

– Потому что вы всегда мне очень нравились, хотя жизнь разлучила нас. А теперь она снова свела нас, и вы - в беде.

– Иными словами, вам жаль меня, как жаль любую другую старушку, невезучую, прикованную ревматизмом к креслу.

– Элизабет, не надо язвить. Люди любят вас за ваши достоинства. И если вам хотят помочь, так это оттого, что вы достойны помощи.

– О Адриан.
– На затуманенном лице пробилась улыбка.
– Мне так хотелось бы в это верить.

– Разрешаю вам поверить. Это правда.

– Что же мне делать с детьми, Адриан?

– Оставьте их в покое. У них свой круг интересов, дающий им жизнестойкость. Девочка вот-вот увлечется мальчиками, и на уме у нее будет только одно - как бы выскочить замуж. А потом у нее начнутся свои заботы. А Дэвид...

– Меня тревожит именно Дэвид. Почему он поехал сегодня к Артуру и не сказал мне ни слова?

– Очень просто. Если бы он что-нибудь сказал вам, вы бы не пустили его. Возможно, он подсознательно чувствовал, что вы станете ревновать его за то, что он установил какие-то отношения с отцом, когда у вас с ним все порвано.
– Суортмор замолчал и пристально посмотрел на нее.
– Он ведь не ошибся, Элизабет?