Мальтийское эхо
Шрифт:
— Да.
— Ну и вот моё предложение. Ты со мной ездишь в Гатчину несколько раз. Я тебя знакомлю с музейщиками. Роль автобусного экскурсовода в Павловск я готов с радостью уступить тебе полностью. Опять же ездишь со мной, запоминаешь, знакомишься…
— Мне трудно будет по городу координировать, хронометрировать движение автобуса и рассказ.
— Ты прав. Знаний у тебя предостаточно. Тематики можно разнообразить, импровизировать, но придерживаясь стандарта. А остальное? Запиши сегодня за мной на видео со звуком. Сможешь?
— Да.
— Ну и анализируй потом дома. Пару раз съездишь со мной и порядок.
— Хорошо, — уверенно сказал Андрей Петрович.
— Поехали! — скомандовал радостно Борис Ильич.
Музейным дамочкам он представлял Андрея как «крупного знатока» отечественной истории начала 19-го века.
Те охотно кокетничали с двумя интересными мужчинами с красивыми тростями, отвечали на вопросы Андрея, предлагали чай. Одна даже воспарила до того, что согласилась помочь предоставить архивы и документацию хранилища.
И действительно, когда Андрей Петрович в следующий раз был в Гатчине, ему разрешили посмотреть списки реликвий Мальтийского ордена, те, что были переданы Павлу. Главный хранитель попытался даже рассказать о судьбе каждого предмета.
Вечером за ужином в ресторанчике у Таврического сада Андрей рассказал Вере о своих планах.
— Смотри, дорогой, чтобы эти правнучки Варфоломея Коробейникова не охмурили тебя, — пошутила молодая женщина.
— Ну, зачем так язвительно. Ты ведь и сама архивариус.
Верочка вспыхнула:
— Я — Архивариус N1!
Но тут же, засмеявшись, добавила:
— Трудись, милый. Я даже рада. Мои принципы: во-первых, помнить, что мужчина никогда не изменится, и надо дать ему быть собой; во-вторых, надо делать для своего мужчины все то, что я сама ожидаю от него; в-третьих, не идеализировать и не жаловаться. Это мне внушила одна подруга-француженка. Известная актриса, между прочим.
— Познакомь! — лукаво попросил мужчина.
— И в-четвёртых, не знакомить своего мужчину с интересными подругами! — грустно заключила Вера.
— 31 -
Так прошла еще неделя. Андрей Петрович жил на Смольной набережной. Ездил в Павловск, Гатчину, читал архивные документы, пока группа экскурсантов ходила по паркам и дворцам. Он удивительно быстро и легко разработал тематические тексты экскурсий, в нескольких вариантах со всевозможными отступлениями. Топографическое хронометрирование, то, чего он опасался более всего, к третьей поездке было доведено до автоматизма: «Посмотрите направо… налево…». В контексты рассказов Андрей вкраплял множество исторических баек, увлекал слушателей сведениями и об архитектуре, и о литературе, и о жизни замечательных людей вообще и блистательного Петербурга, в частности.
Две первые поездки; одна в Гатчину, другая в Павловск, провёл самостоятельно, Борис был рядом и, делая резюме, сказал:
— Классические блюда по-университетски ты, Андрей, готовишь, разумеется, великолепно. Вовремя и умеренно импровизируешь, приправляя блюда. Когда мы ехали из Гатчины, ты рассказывал о готике и мальтийских рыцарях и дух твоего повествования был наполнен эхом тех древних шотландских замков, их призраками. А на обратном пути из Павловска ты, рассказывая о барокко, пышно, по-барочному, вылепляешь в рассказе выпуклые сюжеты из литературы, живописи. И главное: тебе ведь самому интересно! И на вопросы ты любишь отвечать, но пока излишне «растекаешься мыслью по древу».
Делового контакта с музейщиками Павловска у Андрея Петровича пока не случилось. Один только молодой человек — экскурсовод — выразил желание помочь Андрею, познакомив со своим дядей, главным хранителем.
Когда изредка Андрею звонили сын, дочь или жена он вскользь говорил о своих планах. О том лишь, что собирается работать в Петербурге или его окрестностях в одном из музеев-усадеб или дворцов. Квартиру в Екатеринбурге продать.
Раз-другой в неделю он звонил Марии Родиславовне, Ирине и Платонычу. Моряк был весь в делах, ему нравилось командовать пусть не боевым кораблём, а тремя узбеками-рабочими. Он кричал им порой: «У флотских всё и все на крючке!». Или: «Всё пропьём, но флот не опозорим!».
А вот Ирина скучала. Ни работа в старом своём садике, ни участие в дизайнерских работах на новой площадке не заполняли всего её времени, не забирали всех моральных и физических сил. Оставалась брешь, пустота ожидания Сергея.
— У Сергея осложняется отъезд в Россию. Из университета не отдают прибор. Да ещё и пытаются наложить и на сам прибор, и на методику Сергея вето. Якобы исследования имеют степень государственной секретности. А Серёжа переживает. Прибор и методику следует ещё дорабатывать. Дорабатывать практикой психоаналитика. Но в Вене отношение к славянским, особенно русским и польским врачам традиционно холодное… А с другой стороны самому Сергею профессионально интереснее русская, рефлексивная, эмоциональная душа. И ему это ещё понятней и ближе!
В одну из суббот Андрей Петрович предложил Верочке съездить в Гатчинский парк. Погулять и поговорить. Поехать вдвоём, самостоятельно, без экскурсий.
— Охрана меня знает. Везде пропустит, — гордо заявил Андрей.
— У нас много дел в усадьбе, Андрей. И там тоже можно погулять вволю. Потом, у бабули во вторник был день рождения. Мы поздравили устно, по телефону. Но нужно, хоть она и не любит сейчас этот день, посидеть всем за общим столом. И понарядней накрыть. Я уже купила шикарного алкоголя и закусок. И подарок у меня есть, — возражала женщина. — Все в машине. И Пашуля давно не был у бабули!
Затем взяла руку Андрея в свою, другой провела по его лбу и глазам. И добавила:
— Милый мой! Ну чего ты такой… трудоголик. Прямо ежи под кожей. Я ведь понимаю твои упорные поиски. Но не принимаю. Говорить об Укладке рано. Рано! Я пока не готова. Давай, заберём Пашу и поедем в усадьбу.
— Хорошо, я обещаю не заострять этого вопроса, — хмуро отозвался Андрей Петрович. — Но и ты не забывай, что через несколько дней, 23-24-го мне необходимо поехать в Екатеринбург. Решать! И для этого нужна нить, зацепка, перспектива, наконец.