Мальтийское эхо
Шрифт:
— Не нужно, — тихо ответил мужчина. — А стихи, вложенные здесь, об этом? Можно пару-тройку прочесть?
— Чего уж там: читай.
И сейчас, в машине, эти стихи отчётливо зазвучали в голове Андрея. Оказывается, он выучил их наизусть. Вот первое:
Что-то изменилось,
Я ли поменялась?
Небо опустилось…
Разве ожидалось?
Слёзы горячее
Кровь бурлит по жилам,
Ты ушёл навеки,
Почему, мой милый?
И сразу второе:
Девочка на фото,
С бантиком нелепым.
Дяденька фотограф,
С взглядом столь свирепым.
Всех любить с душою
Нараспаш открытой,
И бояться жутко
Быть тобой забытой!
Вырасти как в коконе,
Подлости не зная,
Получить пощёчину,
Плохо понимая…
Люди скажут — опыт,
Бисер ли пред свиньями,
Ты — со всей душою —
Разве не обидно ли?!
Жизнь всё повернула,
Крик души всё тише…
Рассмотреть «Что будет?»…
Вышло море с крыши.
Андрей Петрович остановил машину.
«Почему, прочитав эти чудесные стихи лишь единожды, я запомнил их наизусть?»
«Потому что они очень искренние. Это — крик! Это крик, обращённый к тебе. Лично к тебе, Андрей!»
«Способен ты взять на себя ответственность? Новую ответственность! Трудно, очень трудно ответить».
«Конечно, я не буду «перетягивать одеяло на себя». Но под одним одеялом… я разучился… Как быть вместе, быть родными, но и быть свободными? Как?»
Мысли об одеяле услужливо подняла из подвала памяти ещё одно Верочкино стихотворение:
Оберните меня счастьем,
Просто оберните.
Напоите меня счастьем,
Просто напоите.
Окуните меня в счастье,
Глубоко и сладко,
Отпустите меня в счастье,
Где дорога гладка.
Полетит пичужка,
Побежит девица,
В маковое поле,
Где от всех укрыться.
Надышусь я счастьем,
Насмеюсь я вдоволь,
Но объятий ложных
Не хочу я боле!
[1]
На обочине дороги стояла машина, в которой дремал уставший Андрей Петрович. Он был за рулём уже пять часов. Нужно поспать минут сорок и снова в путь. Ему снился сон о том, что они с Верочкой гуляют по тёплому песку на закате у кромки моря.
Она спрашивает: «Тебе правда понравились мои стихи? Они ведь очень грустные!» Он отвечает: «Очень грустные! И очень понравились! Но есть, есть в них… отражение солнца… есть остров надежды, где «улыбается печаль». «Она говорит: «Мне стыдно признаться, но я снова хочу замуж… За тебя…» «Да, да, разумеется», — неопределённо протянул он, неожиданно увидев поразительную картину: из моря на крепеньких ножках, но ещё неуверенной походкой, выходит на песок… мальчуган, возрастом чуть за годик и направляется к ним. И улыбается, и тянет ручки. И над головой мальчугана светлое пятно и оно вращается, всё увеличиваясь и увеличиваясь в размерах. И наконец, это пятно превращается в рассветное небо.
Андрей Петрович не мог знать, что этот сон окажется вещим! Когда через 42 часа, в нетерпении, не дожидаясь рассвета, он позвонит в дверь квартиры на Смольной набережной, он также не будет ведать, какие две ошеломительные новости ждут его. Точнее одна новость и одно открытие. Ещё точнее предчувствие, знак открытия. Но сначала. Новость.
— 33 -
Вера Яновна открыла дверь. Часы показывали половину четвертого утра, но вид у неё был не заспанный, будто она и не ложилась спать.
— Доброе утро, Верочка! Я вернулся! — выпалил мужчина.
— Доброе утро, Андрей! С возвращением! — выдохнула молодая женщина.
Андрей крепко обнял и поцеловал Веру. Слишком крепко, потому что та, прикрыв рот рукой, убежала в ванную. Вернувшись, она, виновато улыбаясь, промолвила:
— Я побаиваюсь своих сов, Андрей. Они не дают заснуть. За ночь они… они успевают и поклевать, и нагадить… Извини…
— Чего ты извиняешься? Посмотри-ка на меня, родная!
Пауза.
— Ну и причём здесь совы? — прищурился Андрей. — Когда кого-то с чем-то нужно поздравить!
— Всё-то ты Видишь! — улыбнулась уже радостно Верочка. — Да, я беременна. Ты рад?
— Да! Тебе очень подойдёт быть матерью, а мне отцом! Это такой… такой… Прирост смысла!
Он поцеловал нежно в губы свою женщину, свою Нежную Королеву и воскликнул:
— Слушай! А ведь не зря ты заговорила о совах! Он открыл свою сумку и достал футляр с брошью.
— Это что? Укладка? У тебя такой значительный вид!
— Пока нет. Это подарок тебе!