Man and Boy, или История с продолжением
Шрифт:
Консервные банки с кошачьей едой и супы быстрого приготовления свалились под колеса тележек, под ноги молодого человека, продававшего специальный выпуск новой газеты, и покатились к дороге. Я встал на четвереньки, пытаясь подобрать коробку «Вкус Тоскании», и тут меня окликнули.
— Гарри?
Это был Марти. И с ним девушка. Сибхан.
Марти и Сибхан. Они держались за руки!
Потрясение от того, что я увидел их вместе, полностью вытеснило смущение, что меня застали в таком неприглядном виде. Но только на секунду. Потом мое лицо вспыхнуло и загорелось, как мне показалось,
Я уже давно их не видел, хотя, если вдуматься не так уж и давно. Меня уволили всего месяц назад. Однако мой продюсерский ум сейчас мыслил не неделями и месяцами. «Пять шоу, — пронеслось у меня в голове. — Они сделали без меня уже пять шоу».
Они хорошо выглядели. Даже Марти, маленький уродливый мерзавец. Оба в солнцезащитных очках, оба в белоснежных брюках. Сибхан несла прозрачный фирменный пакет с эмблемой супермаркета. Там лежал длинный французский батон и бутылка сухого белого и притом очень дорогого вина. Возможно, там была еще и баночка с паштетом. Но их пакет ни за что бы не разорвался. Два уверенных в себе профессионала вышли подкупить кое-каких продуктов, перед тем как вернуться к своей гламурной карьере. Они не были похожи на людей, которым приходится волноваться из-за кошачьих консервов.
Дай-ка, я тебе помогу, — предложила Сибхан и тут же нагнулась, чтобы поймать банку кошачьей кормежки со вкусом говяжьего сердца, катившуюся к сточной канаве.
У Марти хватило такта выглядеть слегка пристыженным, но Сибхан, кажется, — была рада меня видеть, хотя и удивилась, что я ползаю по тротуару, подхватывая дешевую кошачью кормежку, рулоны туалетной бумаги и готовые блюда для приготовления в микроволновке, вместо того чтобы отхватить приз Британской академии кино- и телеискусства.
— И чем же…ты теперь занимаешься? — поинтересовалась она.
— Ну… ты же понимаешь… — неопределенно пробурчал я.
Каждый день часами меряю шагами комнату, после того, как отведу Пэта в детский сад. «Как тигр в запертой клетке», — так обо мне высказалась моя мама. При этом я до тошноты волнуюсь, как он там справляется, до тошноты боюсь, что он опять будет плакать. Жду, что позвонит Джина, ровно в четыре часа дня — у нее там это как раз полночь, хотя всегда сразу же передаю трубку Пэту, потому что знаю: она звонит только из-за него.
Что еще? Разговариваю сам с собой. Слишком много пью, слишком мало ем, пытаюсь понять, какого хрена вся моя жизнь вдруг так резко покатилась под гору. Вот чем я теперь регулярно занимаюсь.
— Все еще обдумываю различные варианты, — соврал я. — А как проходит шоу?
— Лучше, чем когда-либо, — ответил Марти с некоторым вызовом в голосе.
— Хорошо, — кивнула Сибхан. Она произнесла это слово довольным, хотя и относительно нейтральным toном, как будто думала, что судьба старого шоу едва ли может заинтересовать такого великого человека, как я. — Рейтинг слегка поднялся.
Меня чуть не стошнило.
— Это же здорово, — улыбнулся я.
— Пожалуй, нам пора, — сказал Марти, и не только из-за меня. Несколько покупателей начали ухмыляться и показывать на него пальцами: неужели это действительно он?
— Да, мне тоже, — понимающе кивнул я. — Надо бежать, у меня еще масса дел.
Сибхан обхватила меня и быстро поцеловала в щеку. И я подумал, что надо было побриться сегодня. Или вчера. Или позавчера.
— Как-нибудь увидимся, Гарри — пообещал Марти.
Он протянул мне руку. Никаких обид. Я собрался было пожать ее, но выяснилось, что он держит в руке банку с кошачьей едой. Я забрал ее.
— Увидимся, Марти.
Поганые ублюдки!
Почти все вы, по большому счету, поганые ублюдки.
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я мыл Пэта. Я оставил его в ванне — он преспокойно мог сидеть в ней часами, он любил воду, как самая настоящая маленькая рыбка. Итак, я побежал в гостиную и схватил трубку мокрыми руками, будучи в полной уверенности, что звонит мама. Но перед тем как нас соединили, послышался короткий характерный гудок международной связи, и неожиданно у меня я услышал голос Джины.
— Это я, — объявила она.
Я посмотрел на часы — всего-то без двадцати четыре. Что-то она сегодня рано.
— Он в ванной.
— Пускай. Я перезвоню в обычное время. Я просто подумала: вдруг он подойдет. Как он там?
— Нормально, — ответил я. — Нормально, нормально, нормально. Ты все еще там?
— Да, я все еще здесь.
— Как у тебя дела?
Я услышал, как она набрала воздуха в легкие. Джина набрала воздуха в легкие на другой стороне земного шара.
— Все гораздо сложнее, чем я представляла, — начала она. — Экономика в полном дерьме. Можно сказать, в полнейшем. Наша компания увольняет даже местных, а мой японский в худшем состоянии, чем я думала. В общем, шансы, что завтра у меня будет работа, не особо велики. Ну а так все в порядке. Я со всем справляюсь. Люди вокруг доброжелательные. Дело, скорее, не в работе, а как раз во всем остальном. Особенно трудно жить в квартире размером с нашу кухню. — Она снова вдохнула. — Мне нелегко, Гарри. Не думай, что это звездный час моей жизни.
— Ну и когда ты возвращаешься?
— Кто сказал, что я возвращаюсь?
— Да перестань, Джина! Забудь всю эту чепуху про то, что надо найти себя. Ты же просто хочешь наказать меня.
— Иногда я сомневаюсь, правильно ли поступила, приехав сюда. Но стоит услышать от тебя пару слов, и я сразу понимаю, что не ошиблась. Нет, я все сделала правильно.
— Так что, ты остаешься там, да? В квартире размером с нашу кухню?
— Я вернусь. Но только для того, чтобы забрать Пэта. Чтобы привезти его сюда. Я действительно хочу сделать себе карьеру, Гарри. И надеюсь, что ты сможешь это понять.
— Ты шутишь, Джина. Отвезти Пэта туда? Я не могу заставить его есть даже фасоль на тостах. Я так и вижу, как он давится килькой с рисом. А где он будет жить? В той же квартире, которая напоминает нашу кухню, да?
— Господи, и зачем я только сказала, какого размера эта чертова квартира! Я просто не могу с тобой больше говорить.
— Пэт остается со мной, о'кей?
— На время, — ответила она. — Как мы договаривались.
— Я не отдам его до тех пор, пока не пойму, что для него так будет лучше. Не для тебя. Для него. Вот на это я согласен. О'кей?