Манюня
Шрифт:
В первый раз Ба великодушно простила внучку. Во второй раз она пригрозила оставить её навсегда и на веки вечные без конфет. В третий раз терпение Ба лопнуло, и она таки наказала Маню – оглушила подзатыльником и поставила в угол. Пока Манюня, уткнувшись лицом в стену, восстанавливала свои рефлексы, Ба немилосердно шинковала капусту и рассказывала истории про детей, которые родились честными, но потом стали воришками.
– И за это государство посадило детей в тёмную и холодную тюрьму,- заключила она.
– Их хотя бы кормили
– Манной кашей, с утра и до вечера каждый день!- рявкнула Ба.
– Буэ,- поежилась моя подруга.
Потом Манька пошла в первый класс и влюбилась в мальчика из параллельного Гэ. Звали мальчика Араратом, и отчаянно грассирующая Манька из кожи вон лезла, чтобы правильно произнести его имя. Впрочем, тщетно. Два «р» подряд были непосильной для Манюни задачей – она начинала булькать и тормозить уже на первом слоге. Правда, сдаваться не собиралась.
– Агхагхат,- припёрла как-то к стенке своего возлюбленного Манюня,- а как тебя по отчеству зовут?
– Размикович,- побледнел Арарат.
– Издеваешься надо мной что ли?- рассердилась Манька и ударила его по голове портфелем.
Так как за последние два дня это был третий удар портфелем по Араратовой голове, то учительнице ничего не оставалось, как вызвать в школу Ба.
Ба молча выслушала все претензии, вернулась домой, выкрутила Маньке ухо до победного хруста и повела к Арарату – извиняться. Не выпуская Манькиного уха из руки. Такого унижения Манюня Арарату не простила и мигом его разлюбила.
«Никогда больше не стану влюбляться в мальчиков!»- твёрдо решила она. Мужская половина начальных классов Бердской средней школы № 3 вздохнула с облегчением.
Когда Маня училась в третьем классе, по телевизору показали фильм «Приключения Электроника». И моя подруга не придумала ничего лучше, чем влюбиться в Николая Караченцова, который играл гангстера Урри.
– У него такая красивая щель между передними зубами,- закатывала глаза Манюня. Так как Караченцов был практически недосягаем для Маниного портфеля, то Ба особенно не возражала против её нового увлечения. Манька вырезала из журнала «Советский экран» портреты Караченцова и обвешивала ими стены своей комнаты. Ба ворчала, но терпела, потому что лучше портрет Караченцова в спальне, чем покалеченный одноклассник в школе.
Любовь сошла на нет внезапно – Караченцов, без всяких на то причин, приснился Мане в ночном кошмаре. Он преследовал её по пятам, скалился и трясся в таком леденящем душу хохоте, что Маня от испуга описалась в постели. В свои десять практически предпенсионных лет!
Естественно, она не смогла простить Караченцову такого предательства.
А потом Манюня поехала с нами на дачу и влюбилась в Олега. И чуть не довела его своими ухаживаниями до нервного тика. Ну, эту трагическую историю вы уже знаете. Когда и эта любовь закончилась разочарованием, моя подруга поставила жирный крест на мужчинах.
– Никогда,-
– Ну и правильно,- одобрила решение подруги я,- зачем они вообще тебе дались?
Я знала, что говорила. К тому моменту у меня за плечами была своя личная драма, и я, как никто другой, понимала Маню.
Моей первой и пока единственной любовью стал старший брат моей одноклассницы Дианы. Брата звали Аликом, ему было аж десть лет, и он отлично играл в футбол.
– Он в кого-то влюблён?- как бы между прочим поинтересовалась я у Дианы.
– Да вроде нет.
– Будет моим,- решила я. И стала терпеливо ждать, когда Алик в меня влюбится. Ждала аж целых три дня, но ситуация не менялась – Алик с утра до ночи гонял в мяч и не обращал на меня никакого внимания. Тогда я решила взять инициативу в свои руки и сочинила поэму о своей любви к нему. Потом выдрала из маминого блокнота голубенький листок, и старательно переписала туда своё творение.
ПАЭМА
Алик, ты можит спросишь
Кто автар этих строк!!!
Но это ананим, и ты о ней не узанешь
Ни-каг-да!
И ни-че-во!
Кроме тово, что я тебя люблу
И жыть биз тебя нима гу.
Наринэ Авгарьян, 2 «А» класс Бердская ср. шк. №2
Запечатала поэму в конверт и вручила его Диане с просьбой передать Алику. Ответ не заставил себя долго ждать. На следующий день, пряча от меня глаза, Дианка со словами «нашла в кого влюбляться!», вернула мне конверт.
Я вытащила помятый голубенький листок. Это оказалась моя записка. На обратной стороне Алик написал очень лаконичную ответную поэму.
ДУРА.
Я повертела в руках записку, и убрала его в кармашек школьного фартука. Кое-как досидела до конца уроков, вернулась домой, и, не переодеваясь, прямо в школьной форме, со значком октябрёнка на груди, легла умирать.
Умирала я долго, целых двадцать минут, и практически уже была одной ногой на том свете, когда с работы вернулась мама. Она заглянула в спальню и увидела мой хладный полутруп.
– А что это ты в одежде легла в постель?- спросила она и пощупала мой лоб.
– Умирать легла,- буркнула я, и, вытащив из кармана записку, отдала ей.
Мама прочла поэму. Закрыла лицо ладонями. И затряслась всем телом.
– Плачет,- удовлетворённо подумала я.
Потом мама отняла с лица ладони, и я увидела, что глаза у неё хоть и мокрые, но весёлые.
– Мам, ты чего, смеялась?- обиделась я.
– Ну что ты,- ответила мама,- давай я тебе кое-то расскажу, ладно?
Она села на краешек кровати, взяла меня за руку, и стала терпеливо объяснять, что мне пока рано влюбляться, что всё у меня ещё впереди, и таких Аликов у меня в жизни будет ещё много.