Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Немка приняла в этом непосредственное участие, и хоть бы:
– Хны, - как будто так и надо: пришла, чтобы бить здесь мёды.
В общем, немку ждали, можно сказать, на каждом шагу.
– Кто такой?
– строго спросила леди.
– Ты какую роль здесь играешь, чтобы просить у меня.
– Я ничего не прошу, - ответил парень.
– Зачем тогда ломишься? Или не видишь - занято! Ну!
– резко добавила она, и замахнулась половником, который уже подняла.
– Прошу прощенья, где здесь пасать можно?
– Кого пасти, ты пастух, что ли местный?
– Нет, я имею в виду, что медведь пасать не дает, как следует. Сторожит, как будто нарочно. Я бы откупился, но у меня дать ему нечего.
– Ты кто, я тебя спрашиваю последний раз?!
– Грейс замахнулась повторно.
– Густаф-ф.
– А-а, явился-не запылился, я вот так и знала, что ты остался жив, а не утонул в болоте. Жрать хочешь?
– Нет, мне бы пасать, а медведь мешает.
– Я медведя кормить не буду, и знаешь почему? Нет, и более того, неужели в тайге, и пасать негде?
– Ви задаль так слишком вопросов, а у меня уже голова кружится.
– Что вы мне предлагаете взамен того, что я заведу здесь новую кастрюлю со специальной надписью: Густав.
– Густав и Медведь.
– Густав и Медведь, - повторила Грейс, - хорошо, что мне за это будет?
– Я найду...
– Мужа, угадала? Жениться на мне хочешь, но не могу, и знаешь почему? Потому что всё это уже было, было, было, и более того:
– Есть.
– Я найду...
– Клад? Слышала, что золото здесь моют, но это такая тяжелая работа, что легче, и намного, его просто купить. Деньги-то есть.
Далее, Густав сообщает, что знает, где немка.
– Повариха!
– послышалось из зала.
– Чего еще надо?!
– ответила она просто, как это принято в лучших домах, э-э, но не Ландона, конечно, а где-то между лодочниками на, но и не на Беломор-Канале, а просто:
– На Чистых прудах, - где обычно давали на прокат четырех педальные катамараны. Как в Парке Кой-Кого, где одновременно с вами плавали утки, здесь уток, кажется, не видно.
– Картошки не хватило!
– Просите добавки у Колыванова.
– Так я и есть Шико-Колыванов.
– Ячмень будете?
– Только перловку, если.
И она вынесла тридцатку перловки по запарке - или вообще не знала, что:
– Так делать нельзя, - смешав ее с американским лэнд-лизом в виде предварительно рубленых по тридцать граммов и обжаренных на противне в духовке - которая расположена рядом с дровяной печкой - легендарных куриных окорочков.
Тут надо заметить, что рубить надо не до, а после обжарки этих огромных ляжечек, как у секс-бомб около-президентской проституции, чтобы так нужный для человеческого организма - неважно мужской он или женский - сок мог достигнуть вовремя, и со всеми гормонами вдохновения, нужных частей тела. Рецепт Элен Ромеч.
Грейс так и сказала в ответ на удивленный взгляд Шико-Колыванова:
– От Элем Ромеч лично, - и с таким трудом бросила бак на стол, где сидел Машинист вместе с подсаженным ей к нему Густавом и десятком других около-преступных личностей, что ценный сок красного мяса пошел из него, как струя из пожарного шланга, к счастью быстро кончившая, но таки достала до самых глаз мистера Колыванова, возглавлявшего другой, соседний двенадцати-местный стол из почти вечнозеленой лиственницы.
– Это, чтоб не завидовал ихнему столу, ибо бак большой - на всех хватит.
Но народ не поверил ее словам, а разорвал его - этот бак - на мелкие части, как-то:
– Не каждому достался даже хоть один целый тридцатиграммовый кусище, - и только сами не доели, хотя скреблись и об него еще острыми, как у местного медведя, зубками.
– Зубками его, зубками, - так и сказала насмешливо Грейс одному заморенному ссыльному, но видя его неподверженный никакому смеху рот, вынесла еще одну шлёнку одного чистого куриного мяса - так называемого:
– Режиссерско-примадонского - тока иво филе, и досталось, но, к сожалению, почти всем, а значит, почти никому, и до такой степени, что вот эту шлёнку - ну не с голову, но точно с нос нашего медведя - съел кто-то, а скорее всего:
– Загрызли ее коллефтивно.
– Ничего особенного нет - алюминий есть можно, ибо если некоторые едят его тоннами сороковыми, то обычные хомы тем более могут сожрать курино-мясную шлёнку по площади входного отверстия не больше планшета Восьмерки. До Десятки не дотянет - это точно. Как говорится:
– А вот я нарочно люблю только нохги.
– Ибо, где взять специй для филе, если доступ в общедоступный Ван Гог нам закрыт, так как, говорят:
– Раз Алла Пугачева заплатила там 400 рублей за чашку кофе, а другой парень еще больше:
– Те же четыреста, но уже за простой стакан воды, чтобы иметь шанс дождаться ее прихода:
– Говорят, опять стала такой же молодой и, главное красивой, как и раньше, когда гоняла гусей по родной деревне, и никто бы в жисть не подумал, что будет хоть когда-нибудь петь, тем более:
– Всё для разных, и для разных, - имеется в виду, муж-чин.
Глава 30
А какой у всех них, собственно, чин? По сравнению ее чином:
– Настаящего Переводчика, - что даже простой бухгалтер неожиданно понимает для себя на ее концерте:
– Он может петь, - и надо сказать, не хуже Робертино Лоретти.
– И вот также, - сказал поэт, про которого на некоторое время забыли, - каждый желающий может поверить в бога, как простой бухгалтер спеть арию из оперы Пертская Красавица.