Маргарита Наваррская
Шрифт:
– А это еще что такое?
– произнес Филипп, скорее констатируя сам факт наличия этих вещей и их количество, чем спрашивая, откуда они взялись. Их происхождение было для него очевидно.
– Подарки от дам, монсеньор, - с улыбкой ответил д'Обиак.
– Во время турнира господин де Шеверни велел их перехватывать, чтобы не раздражать вас.
– Понятненько. Ты, кстати, переусердствовал, Габриель. Меня они вовсе не раздражают - ведь это так трогательно!
Он присел на корточки и бегло взглянул на вещицы; затем сказал:
–
– Чего-чего?
– обалдело переспросил Габриель.
– Ну, да, конечно, - будто не слыша его, продолжал Филипп.
– Слишком изысканная публика для таких пикантных подарков... Стоп!
Он выудил из кучи безделушек великолепной работы брошь и осмотрел ее со всех сторон.
– Вот это да! Если только я не ошибаюсь... Габриель, ты, случайно, не помнишь, кто ее прислал?
– Принцесса Кастильская, - вместо него ответил д'Аринсаль.
– То бишь госпожа Бланка. Подарки принимал я.
Одобрительно мурлыча, Филипп приколол брошь к левой стороне камзола.
– Пусть Монтини побесится, чтоб ему пусто было.
– Да, насчет Монтини, монсеньор, - отозвался д'Обиак.
– Ну?
– Сегодня ему здорово помяли бока, когда он разнимал на трибунах дерущихся.
– Так ему и надо, выскочке!
– обрадовался Филипп.
– Гм... Спасибо за приятную новость, Марио.
– Рад вам служить, монсеньор.
– Знаю, старина. И будь уверен, ценю это. Но на сегодня твоя служба закончена. Как, собственно, и д'Аринсаля.
Тут он щелкнул пальцами левой руки.
– Да, вот еще что, Марио. Чей это рукав?
– Одной юной и чертовски симпатичной дамы из окружения госпожи Анны Юлии. Имя, к сожалению, я позабыл.
– Ах да, вспомнил! Я видел в римской ложе девицу без рукава... как бишь ее зовут?.. Диана Орсини, вот как! Точно она. Что ж, возьмем ее на заметку, - он облизнулся.
– Ну, ладно, ребята, вы свободны, ступайте. Сегодня будет дежурить Габриель.
С этими словами Филипп проследовал в соседнюю комнату, где при помощи Габриеля сбросил с себя камзол, сапожки и штаны и облачился в просторную бело-пурпуровую тогу - одну из пяти, подаренных ему императором. Развалившись на диване, он сладко потянулся, широко зевнул и лишь тогда с удивлением заметил стоявшего в дверях д'Обиака.
– Чего тебе, Марио?
Парень растерянно заморгал.
– Я рассчитывал, монсеньор, дежурить в ваших покоях.
– Дежурить будет Габриель, - сухо сказал Филипп.
– Ступай.
Д'Обиак глуповато ухмыльнулся.
– Но я рассчитывал, монсеньор...
– А я говорю: ступай. Или что-то не так?
– Да нет, монсеньор, все в порядке. Вот только...
– Ну, что еще?
– Я думал, что сегодня моя очередь, и...
– И договорился с Беатой де Арагон, - кивнул Филипп.
– Ладно, черт с тобой, оставайся. Когда она придет?
– В полночь.
– Вот в полночь и приступишь... мм... к дежурству.
– Премного благодарен, монсеньор!
– поклонился паж.
– И без твоей благодарности как-нибудь проживу. Больно она мне нужна! А ну, убирайся, пока я не передумал!
Д'Обиак опрометью выскочил из комнаты и плотно затворил за собой дверь.
Габриель пододвинул ближе к дивану стул и присел.
– Интересно, - произнес Филипп.
– Как там сейчас Маргарита?
– Очень расстроена, но довольно спокойна, - ответил Габриель, хотя вопрос был чисто риторическим.
– Велела Констанце де Арагон читать ей Новый Завет.
– Что именно?
– Кажется, Откровение.
– О! Это уже серьезно... Стало быть, ты виделся с Матильдой?
– Да.
– Ну, и как она?
Габриель понурился и промолчал.
– Бросил бы ты эту затею, братишка, - сочувственно сказал Филипп. Ни к чему хорошему она не приведет.
– Нет, - упрямо покачал головой Габриель.
– Я все равно женюсь на ней. Я добьюсь ее любви.
Филипп тяжело вздохнул.
– Что ж, воля твоя.
Некоторое время оба молчали. Несмотря на усталость, с лица Филиппа не сходило озабоченное выражение.
– Наверное, вам пора ложиться, - отозвался, наконец, Габриель.
– А я и так лежу, - полушутя ответил Филипп.
– Вас что-то грызет?
– Угадал.
– И что же?
Вместо ответа Филипп вскочил с дивана, вступил ногами в тапочки и важно прошествовал по комнате к противоположной стене и обратно. Глядя на его тогу и торжественно-взволнованное лицо, Габриель невольно подумал, не собирается ли он произнести какую-то напыщенную речь.
Речи, однако, не последовало. Филипп с разбегу плюхнулся на диван и выдохнул:
– Анна! Я без памяти влюблен в эту очаровательную крошку.
Габриель озадаченно приподнял бровь.
– Но ведь только вчера вы говорили, что лучшая из женщин...
– Бланка! Конечно, Бланка. Так оно и есть.
– Но причем...
– А притом, что речь совсем не о том. Ты ничего не понял, дружище. Как женщина, Анна меня мало привлекает - хоть она с виду изящна, и личико у нее красивое, и фигурка ладненькая, слишком уж много в ней всего мальчишеского. Другое дело, что я безумно хочу жениться на ней.
– Вот как! А что с Маргаритой?
– К чертям ее собачьим, Маргариту!
– вдруг громко выкрикнул Филипп, опять вскочил на ноги, но тотчас же сел.
– Пусть ее разыгрывают Оска, Шампань и Иверо. А я пас.
– Это почему?
– спросил Габриель, удивленный таким бурным всплеском эмоций.
– А потому... Впрочем, ладно. Объясню все по порядку. Вот скажи, кто такая Маргарита?
– Как это кто? Наследная принцесса Наварры, разумеется.
– А что такое Наварра?
– Ну, королевство. Небольшое, и все-таки королевство.