Маргарита Наваррская
Шрифт:
"Так, так, так,- отозвалась та часть сознания Эрнана, которая занималась анализом услышанного.
– ОНА отступилась от второго. Очень важная информация! А для первого ОНА представляет смертельную угрозу... или для его планов - порой честолюбцы отождествляют поражение со смертью, по себе знаю... Неужели!.."
Последовавшие за тем слова первого, сказанные с мрачной решимостью, подтвердили его догадку.
– Когда речь идет о власти, сантименты излишни и даже вредны. Ради короны я готов пожертвовать всеми без исключения родственниками... Гм, разумеется, присутствующие не в счет.
– Ой, не заливай! В твоих глазах моя жизнь не стоит и гроша. Просто сейчас я полезен тебе и, к счастью, не стою на твоем пути.
– Зато эта сучка...
– Кузина...
– не сдержавшись, прошептал Эрнан.
– Все-таки кузина. Понятно...
Первый употребил именно это слово, а не какой-нибудь его арабский эквивалент. Догадка Шатофьера переросла в убеждение. Теперь он знал обоих злоумышленников, хотя одного из них впервые увидел лишь вчера, а с другим вообще никогда не встречался.
После длительного молчания разговор продолжился, перейдя в более практическое русло:
– Так что выберем - яд или кинжал?
– Только не яд.
– Почему?
– Слишком опасно и не наверняка.
– Разве? По мне, это самый верный способ.
– А я так не думаю. Смерть от отравления неизбежно вызовет серьезные подозрения. Начнется расследование...
– Ну и что с того?
– В нашем положении это очень нежелательно.
– Согласен. Но я не вижу иного выхода, кроме как отравление. Ведь кинжал, веревка и тому подобное еще хуже.
– Ну, не скажи. Кинжал, к примеру, тем хорошо, что убийство им легко свалить на другого - подставить его так, что ни у кого не возникнет и тени сомнения насчет его виновности.
– Да? И каким образом?
– Есть у меня одна идея, но это будет дорого стоить. Очень дорого. Впрочем, большую часть затраченных денег мы затем вернем, но потери неизбежны.
– Деньги меня не волнуют. Ну, что там у тебя на уме?
– Через три недели Маргарита устраивает загородную прогулку в свой замок...
– Через три недели?!
– Не беспокойся, все будет в порядке. Это самый оптимальный срок.
– Ты уверен?
– Я отвечаю.
– Ладно. Давай выкладывай, что ты задумал.
– Позже. Я еще не просчитал все детали.
– А кого подставить, уже решил?
– Позже, я сказал.
По-видимому, он привлек внимание собеседника к выполнившим свою работу слугам, так как последовал ответ:
– Ах да, ты прав. Нам здесь не стоит задерживаться.
– Правильно. И пусть нас поменьше видят вместе - на всякий случай, чтобы никто не заподозрил, что мы замышляем нечто... гм, такое, что не всякому придется по нутру.
"Поздновато хватились, ребята, - злорадно прокомментировал Эрнан. Вы уже на крючке, и гореть мне в адском пламени, если в самом скором времени вы не познакомитесь с топором палача".
– Добро. Тогда я поехал.
Послышалось конское ржание.
– Будь рассудителен, кузен, - бросил вслед уезжающему тот, что остался.
– Не горячись, не нервничай. Все обойдется.
"Ну, это еще как сказать, господин граф!
– Эрнан заранее предвкушал свой триумф.
– Не думаю, что виконт Иверо согласится с вами, когда предстанет перед судом Сената по обвинению в покушении на убийство наследницы престола".
Немного погодя, вместе со слугами тронулся в обратный путь и второй злоумышленник. Чуть отклонив полог шатра, Эрнан проводил их долгим взглядом, пока все четверо не исчезли в сгустившихся сумерках. Тогда он выбрался наружу и огляделся вокруг: над соседним шатром гордо развевалась "тряпка" - знамя Бискайи; Байярда нигде видно не было.
Эрнан положил два пальца в рот и вывел замысловатую трель. Минуту спустя, радостно фыркая, к нему подбежал конь. Шатофьер потрепал его длинную гриву.
– Молодчина, Байярдик! Умница! Ты даже не представляешь, какую услугу сделал всем нам, когда сорвался с привязи. Только что здесь о таких приятных вещах говорилось - брр!
– волосы дыбом встают. Дикие звери взять хотя бы тех волков, что едва не загрызли тебя в Аженском лесу, - так они сущие ангелы по сравнению
– Он печально вздохнул.
– Давно это было... А в крестовом походе я окончательно убедился: что неверные, что христиане - все на один пошиб. Деньги, земли, слава, власть наконец - вот их главные стимулы в жизни... Впрочем, почему ИХ? Можно подумать, что я равнодушен к власти. А Филипп - другого такого властолюбца на всем белом свете не сыщешь! Мы с ним два сапога пара, и мир еще услышит о нас содрогнется, когда услышит! Это не пустое бахвальство, милый друг, у меня чутье такое - а оно меня еще никогда не подводило. Кто десять лет назад первый увидел в Филиппе наследника Гаскони? Гастон говорит, что он, и он искренне верит в это, наш драгоценный граф Альбре. Ну и пусть себе верит чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, - а мне все равно, я на такие мелочи не размениваюсь. Запомни, Байярд, что я тебе скажу: будет наш Филипп великим государем, чертовски великим - Филиппом Великим, вот кем! Был у нас и Август Великий , и Карл Великий, и Александр Великий . Был Корнелий Великий , был Филипп-Август Великий - а вот Филиппа-без-Августа Великого еще не было. Так будет, Байярдик, поверь мне на слово, будет. А я в его коннетаблях чувствую себя гораздо ближе к жезлу гроссмейстера тамплиеров, чем если бы был командором или магистром ордена... Ты, верно, спрашиваешь, к чему я это веду? Охотно отвечу. Я, знаешь ли, тоже хорош и ради власти способен на многое - но хладнокровно убить женщину... И какую женщину! королеву среди женщин! Она - само совершенство. Прекрасная, обаятельная, умная, величественная, властная... Скажу тебе по секрету, Байярд: вчера, увидев ее, я впервые в жизни пожалел, что принял обет целомудрия. Грешно, конечно, и я должен гнать прочь подобные мысли, но они, подлые, обнаглели вконец - ну, никак не хотят оставить меня в покое, хоть ты лопни! И что мне с ними делать, с мыслями этими, ума не приложу. Вот какая женщина Маргарита Наваррская!.. Да, ты прав, оба беспутна, легкомысленна, любвеобильна. Но разве можно вменять ей это в вину? Лично я не решусь... Нет, определенно, Филиппу повезло, что он женится на ней, лучшей хозяйки для Гаскони... гм, и королевы для всей Галлии нету и быть не может. Совет им да любовь... Ну а что до меня, - Эрнан снова вздохнул, - то я всегда буду ему преданным другом, а ЕЙ - верным рыцарем... Что ж, поехали, Байярдик, во дворце нас, наверняка, заждались... Впрочем, нет, погоди! В шатре осталась непочатая бутылка великолепного вина. Не гоже оставлять ее без присмотра - чудесный букет!
13. КОРОЛЬ ТУРНИРА И ЕГО КОРОЛЕВА
День 5 сентября выдался ясным, погожим и, к всеобщему облегчению, совсем не знойным. Напрасны были опасения, высказанные кое-кем накануне, что в тяжелых турнирных доспехах рыцари рискуют изжариться живьем под палящими лучами безжалостного солнца. Будто специально по этому случаю, природа несколько умерила невыносимую жару, что стояла на протяжении двух предыдущих недель.
Пока герольды оглашали имена высоких гостей и их многочисленные титулы, Филипп, как и прочие зачинщики, сидел на табурете под навесом возле входа в свой шатер и внимательным взглядом обводил близлежащие холмы, где на наспех сколоченных деревянных трибунах расположилось около двадцати тысяч зрителей.
Справа от Филиппа, всего через один шатер, занимаемый графом Бискайским, протянулся вдоль арены украшенный шелком и бархатом почетный помост для могущественных и знатных господ, дам и девиц самых голубых кровей. В самом центре помоста, между ложами наваррского короля и римского императора с одной стороны и кастильского, галльского и арагонского - с другой, находилась небольшая, но, пожалуй, самая роскошная из всех ложа, убранная знаменами, на которых вместо традиционных геральдических символов были изображены купидоны, пронзенные золотыми стрелами истекающие кровью сердца и тому подобные эмблемы. Эта ложа пока что была пуста - она предназначалась для будущей королевы любви и красоты и ее свиты.