Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
— От души желаю вам удачи, Драсле, вы этого заслуживаете! — сказал Жак и добавил, обернувшись к Мари: — Мадам, мой друг Драсле сейчас покажет дом, где вам предстоит жить…
Они вместе вошли в дом. Стол ломился от кубков и бутылок. Драсле одну за другой показал им все комнаты. Они были просторны и обставлены с той же простотой, что и все колониальные жилища. Он заметил даме, что каменные постройки имеют то преимущество, что куда безопасней в случае пожаров, а кроме того, сохраняют тепло намного лучше, нежели здания из дерева.
Мари улыбалась. Конечно, все это далеко не так роскошно и удобно, как ее парижский особняк,
А колонист уже наливал им в кубки смесь из рома, корицы, розового вина, сахара и лимонного сока. Это был пунш, как его готовили в те времена по рецепту, вывезенному из Англии. Они выпили и сели за стол.
Плантатор приготовил им салат из капустной пальмы. Он искусно приправил пальмовые сердцевины, которые в салатнице были похожи на гнезда крупных белых червяков.
Удивление, которое испытала Мари, испробовав это кушанье, весьма скоро сменилось удовольствием. Блюдо имело вкус лесных орехов, и она с большой охотой отдала ему должное.
Затем Драсле принес извинения, что не смог подготовить трапезу столь обильную, как ему бы хотелось, ибо капитан Сент-Обен слишком поздно предупредил об их визите.
Однако извинялся он из чистой скромности, ибо тут же двое негров, предварительно расчистив стол, внесли панцирь черепахи. Брюшко ее было отделено от панциря и снова возвращено на положенное природой место. Острием ножа Драсле вскрыл его. Взорам предстало некое подобие паштета, источающее самые аппетитные запахи.
— Это традиционное блюдо Антильских островов, — пояснил Жак, обращаясь к Мари. — Колонисты научились готовить его у караибских индейцев…
Драсле рассказал рецепт. «Берете, — пояснял он, — крупную черепаху, вскрываете ее, не отрезая ни головы, ни лап. Потом мелко рубите все внутренности, добавляете крутые яичные желтки, всякие душистые травки, пряности, лимонный сок, соль и много-много стручкового перца. Потом роете небольшую ямку, кладете все это туда и засыпаете землей. Сверху надо развести большой костер, который должен гореть много часов подряд».
Трапеза уже подходила к концу, и негры занялись приготовлением кофе. Зерна собирали прямо здесь же, в поместье, их, как могли судить гости по заполнившему всю комнату едкому запаху, только что поджарили. Рабы насыпали на дно кофейника изрядное количество кофе с тростниковым сахаром и залили сверху кипятком. Потом закрыли кофейник крышкой и стали ждать, пока гости закончат с обедом и можно будет подавать кофе.
Негры уже убрали со стола, когда Жак отвел плантатора в сторону и попросил выйти с ним за порог дома. Двое мужчин остановились на галерее. Зеленые и серые анолисы, ящерицы-плосконожки, грелись на солнышке в ожидании насекомых, которых хватали с поразительным проворством. Жак указал на виднеющийся вдали склон холма, весь покрытый тропической растительностью.
— Насколько мне известно, дорогой мой Драсле, и эта часть тоже входит в вашу концессию, не так ли? — обратился он к нему.
Колонист подтвердил.
— А вы включили ее в сделку с господином генеральным откупщиком?
— Да что вы! Пока что речь шла только о самом доме, угодьях да служебных постройках. А земля, на которую вы сейчас смотрите, она ведь даже не распаханная, не думаю, чтобы мне удалось что-нибудь за нее выручить.
— Отлично! — проговорил Жак. — Оставьте ее за мной. Я покупаю ее у вас, Драсле. Называйте свою цену…
— Да зачем она вам, господин губернатор? Она же неплодородная, там ничего не растет!
— У меня есть одна идея… Я хочу просить мадам де Сент-Андре соблаговолить прямо сейчас проехать туда вместе со мной. Мне бы хотелось как можно скорее уладить это дело с вами. Знаете, приезжайте-ка завтра ко мне в форт, я был бы весьма рад отблагодарить вас за великолепный обед и пригласить в свою очередь отобедать у меня.
— Как вам будет угодно, господин губернатор!
Все изнывало от зноя. Полчаса они, не произнося ни слова, ехали верхом по открытой, не защищенной от солнечных лучей местности, пока наконец не добрались до участка на склоне холма, на который указывал Жак в разговоре с Драсле и где роскошная растительность буйствовала с какой-то невиданной силой.
Огромные длинные листья канн достигали такой высоты, что Мари приняла их за банановые пальмы. Их венчали огромные красные цветы; однако среди зарослей бамбука и лиан, которые каскадами перепрыгивали с ветки на ветку, с дерева на дерево, меж стволов древовидных папоротников и высоких момбенов то тут, то там можно было различить и другие цветы, сверкающие всеми оттенками радуги.
Вокруг них, быстро перебирая крошечными крылышками, порхали колибри. Своими острыми клювиками они кусали розовые и фиолетовые орхидеи, красные и желтые венчики других цветов.
— Дальше мы уже не сможем проехать верхом, — объявил Жак, спрыгнув на землю. — Прошу прощения, Мари, что заставил вас предпринять эту прогулку, но, надеюсь, вам не придется об этом пожалеть.
Она догадывалась, он что-то задумал, но поскольку Жак, судя по всему, пока явно не был склонен делиться с нею своими замыслами, ибо, как ей казалось, испытывал известное удовольствие, окружая все это тайной, Мари лишь улыбнулась в ответ, пока он помогал ей спешиться с лошади.
Они привязали поводья к дереву. Лес казался Мари совершенно непроходимым. Он вызывал в ней какую-то смутную тревогу, безотчетный страх перед тем, что может там прятаться. Особенно боялась она диких зверей, а больше всего змей, которых индейцы-караибы и араваки завезли на остров во времена своих распрей. Однако Дюпарке заверил ее, что земля Мартиники не благоприятствует существованию такого рода пресмыкающихся и они не могут жить здесь подолгу. Он посоветовал ей прежде всего опасаться диких свиней и касков, которые по виду похожи на немецких овчарок, очень дерзки и бесстрашны и, бывает, даже наведываются на плантации, нападая на домашний скот. Однако он тут же успокоил ее, показав пистолеты, с помощью которых он в случае необходимости всегда сможет ее защитить.
В сущности, его немного забавляли ее страхи, ибо с тех пор, как он ездил по чащам и саваннам острова, случалось, пробираясь даже по девственным лесам, у него было не так уж много неприятных встреч. Дюпарке в конце концов нашел некое подобие тропинки, карабкавшейся вверх по склону холма. Ее проложили дикие звери, пробираясь от своих логовищ к водопою. Они предпочли этот проход всем прочим, ибо сама природа сделала его удобным. Действительно, скала препятствовала в этом месте возникновению зарослей, которые создали бы непроходимые преграды на их пути.