Мариона. Планета счастливых женщин
Шрифт:
— Цццц… сколько красивых слов… ты сама себя уговариваешь? Напрастный труд. А хорошо ли ты себя знаешь, Соня?
Она наклонилась и лизнула мой сосок. От неожиданности я вцепилась в ее волосы и уже не знала — оттолкнуть от себя эту красивую беспутную голову или смириться. Женщина уложила меня навзничь и потерлась щекой о мой живот. Я пыталась расслабить одеревеневшее тело и успокоить дыхание. Ничего страшного не происходит. Богиня просто хочет поиграть… моими эмоциями. Впрочем, как всегда.
— Милая Соня, ты вся дрожишь и пахнешь
Она просто дразнила меня, играла на естественных «струнках» тела, нажимала волшебные кнопочки, заставляя меня вздыхать и закрывать глаза, вздрагивая всем телом. А потом вдруг я почувствовала что-то холодное и тяжелое придавившее мои ноги. Я приподняла голову, и крик замер у меня в горле. Змея! Огромная, толстая змея обвилась вокруг моих бедер, а потом протиснулась между ними и теперь ползла по животу, приближаясь к лицу.
Леденящий кровь ужас сковал меня. Я не могла пошевелиться, глядя в мерцающие желтоватым светом глаза с колючими зрачками. Тварь перевернула меня на бок и оплела полностью, а потом начала поочередно сдавливать и отпускать — щиколотки, бедра, ягодицы, область паха, живот и грудь… Шея моя находилась в тугом кольце змеиных объятий, и задравшийся подбородок упирался в гладкую чешую. Пока раздвоенный язычок твари исследовал мое лицо, в ушах раздавался знакомый чарующий голос с медовыми интонациями:
— К чему притворяться — тебе это нравится! Отбрось же сомнения и позволь инстинктам взять верх над моралью. Во все времена удовольствие идет тенью боли. А смертельный экстаз самый яркий и ослепительный. Тебе страшшно? Но угадай, где именно в твоем теле гнездится страх… не там ли, где и половое влечение?
Это было гадко и унизительно осознавать, но ритмичные движения змеиного тела тесно прижатого к лобку и пропущенного между моих ног, будили во мне какие-то невероятно чувственные ощущения. А голос продолжал терзать мой слух:
— Разве какой-то мужчина сможет ласкать тебя сразу во всех тайных местечках сразу? Но ведь можно взять на ложе сразу двоих и троих мужчин, ты никогда об этом не думала? Глупышка… Кто мешал тебе наслаждаться сразу отцом и сыном? Кое-кто из них даже представлял эту сцену, а кое-кто был не прочь поделиться… Но твой ум настолько неповоротлив, Соня! Только представь, сколько блаженных ночей потеряли вы трое. И все из-за твоих смешных предрассудков. Признай же мою правоту!
Я не могла говорить, я только кивнула, по лицу моему текли слезы. Мариона была права. Я могла смело дарить себя двоим любимым мужчинам, а вместо этого металась как птица в клетке, рассовывая свои желания по самым темным уголкам души. Но разве моя благосклонность была бы залогом семейной идиллии?
Мне вдруг вспомнились холодные глаза Лоута, когда он застал нас с Гордасом почти целующимися на кухне. Может, удовольствие идет об руку с болью, но по следам извечно тащится зеленоглазое чудовище, имя которому ревность.
— Шшшсссс… наш мужжсс… он тоже возбужден и будет очень настойчив… Тебе придется уступить, но это же так приятно — уступить силе своего мужчины.
Тиски, в которых томилось мое тело, разомкнулись, я оказалась свободна и ускользающим сознанием расслышала последние слова Марионы:
— Помнится, когда-то я жаловалась тебе на несправедливого бога, изгнавшего меня за пределы своих владений. Не верь! Это была лишь сказка для наивной девочки с голубой планеты. Он любил меня яростно и отчаянно, как может любить только бог. Он позволял мне все и ни в чем не мог отказать. Он бросал к моим ногам целые государства и страны. Называл моим именем небесные тела и новые галактики. Мы вместе управляли Вселенной…
Однажды мне стало скучно, и я ушла. Туда, где смогу все добыть сама и сама себе буду хозяйкой. Вот моя настоящая история. А твоей еще только предстоит начаться. Только один совет: позволь иногда решать своей трепещущей плоти, а не закостеневшему разуму.
Я не расслышала звук открывающейся двери, не слышала шагов. Но потянулась на звук голоса мужа, обхватила его за шею и, всхлипывая, пожаловалась на странное видение женщины, велевшей мне раздеться и лечь на ковер.
— А еще здесь была змея… Огромная… Удав или питон… Представляешь?
Он все представлял, со всем соглашался, целуя мои холодные плечи и губы, соленые от слез.
— Лоут, почему я порой тебя ненавижу, а порой отчетливо знаю, что дороже тебя у меня нет никого. Лоут, почему так бывает? Я глупая, да? Скажи прямо, что я самая глупая женщина на свете.
— Мне все равно. Я буду любить тебя и самую глупую и самую капризную и самую переменчивую…
— Почему, Лоут?
— Почему встает по утру Антарес и море послушно плещется о берег, приветствуя новый день. Почему поют птицы и гремит гром… Я не знаю, почему и зачем… Это просто есть и не может быть иначе. Значит, так нужно.
— Я тебя недостойна. Нет… ничего не говори, я знаю. Я маленькая, слабая, глупая… Я свожу тебя с ума своими вопросами. Ты жалеешь, что забрал меня с того корабля, да?
Он отвел с моей мокрой щеки прилипшую прядку волос, провел большим пальцем по распухшим губам.
— Ты делаешь меня молодым. Я думал, уже никогда не смогу чувствовать и желать как прежде. Ты будишь во мне силы, которые уже не должны были брать верх. Но как это хорошо… Вернуть себе кусочек той жизни, когда кровь загоралась от единого взгляда на женщину, когда понимаешь, что готов сразиться со всем миром ради ее благополучия. Даже если ей нужен кто-то другой…
— Лоут, я давно хотела тебя спросить. А у тебя… у тебя была мия?