Мария Стюарт
Шрифт:
Через неделю после рассказанных нами событий королева и Мэри Сейтон сидели вечером за столом и вышивали; замковый колокол пробил девять, и вдруг брошенный со двора камень, пролетев между прутьями решетки, разбил стекло и упал на пол комнаты. Королева сочла, что это либо случайность, либо намеренное оскорбление, но Мэри Сейтон, взглянув на камень, обнаружила, что он завернут в лист бумаги, и подняла его. Оказывается, это было письмо Джорджа Дугласа, и в нем он писал:
«Ваше величество повелели мне жить, я исполнил ваше повеление, и по свету на Кинросском холме ваше величество может убедиться, что ее друзья на посту. Однако, чтобы не возбуждать подозрений, воины, собранные в ту роковую ночь, с рассветом разошлись и сойдутся вновь, только когда появится возможность для новой попытки. Увы, предпринять эту попытку сейчас, когда тюремщики настороже, значило бы погубить ваше величество. Дайте же им, ваше величество, принять все меры предосторожности и успокоиться в уверенности, будто ничто им не грозит, а мы тем временем будем самоотверженно продолжать наш труд.
Спокойствие и мужество!»
– О, что за верное и отважное сердце! – воскликнула Мария. – В несчастье он стократ преданней, чем другие в дни успехов! Да, я наберусь мужества, и пока будет гореть этот огонек, меня не оставит надежда на освобождение.
С получением этого письма к королеве вернулось былое мужество; у нее появилась возможность общаться с Джорджем через малыша Дугласа, поскольку, вне всякого сомнения, это он бросил камень в окно. Она тут же написала Джорджу ответное письмо, в котором благодарила всех лордов, своих сторонников, и умоляла их во имя данной ими клятвы не охладеть в своей верности, обещая с терпением и мужеством, о каком они просят ее, ждать результатов их стараний.
Королева не ошиблась: назавтра, когда она стояла у окошка, малыш Дуглас пришел к подножию башни; ни разу даже не взглянув на окно, он уселся прямо под ним и стал плести силки для ловли птиц. Королева проверила, не видит ли кто ее, и, убедившись, что во дворе пусто, бросила вниз камень, который был завернут в письмо. Поначалу она перепугалась, уж не совершила ли непоправимую ошибку, потому что малыш Дуглас даже не обернулся на шум, и лишь через несколько секунд, в течение которых сердце королевы сжималось от непередаваемого страха, равнодушно, как бы что-то ища, протянул руку, взял камень, неторопливо, не поднимая головы и не подавая никаких знаков той, что бросила его, сунул письмо в карман, после чего с полнейшим спокойствием продолжал заниматься силками. Это хладнокровие, невероятное для мальчика таких лет, убедило королеву, что она может вполне положиться на малыша Дугласа.
С этого дня к королеве вновь вернулась надежда, однако проходили дни, недели, месяцы, а в ее положении ничто не менялось. Настала зима; долины и горы покрыл снег, и по озеру, имей узница возможность выйти за ворота, она могла бы пешком дойти до берега, однако за все это время не было ни одного письма с утешительными вестями, что сторонники продолжают труды ради ее освобождения, и только каждую ночь неизменный огонек давал ей знак, что верный друг бодрствует.
Но вот природа начала просыпаться от сна, подобного смерти, робкие лучи солнца стали прорываться сквозь тучи, укрывавшие сумрачное небо Шотландии, снег стаял, озеро освободилось от ледяного покрова, раскрывались первые почки, появилась первая зелень, вся природа выходила из тюремного оцепенения, радуясь наступлению весны, и только Мария с горькой скорбью видела, что одна она осуждена на вечную зиму.
Наконец, однажды вечером ей показалось, что с огоньком происходит что-то непонятное: он как бы колышется; она столько раз вопрошала эту мерцающую звездочку и столько раз отсчитывала по своему сердцу двадцать ударов, что уже давно во избежание разочарований перестала задавать неизменный вопрос, но сейчас решила сделать еще одну попытку и почти безо всякой надежды поставила на окно лампу и тут же убрала ее; тотчас же огонек на Кинросском холме исчез и появился только при одиннадцатом ударе сердца. И тотчас же по какому-то странному совпадению в комнату через окно влетел камень и упал к ногам Мэри Сейтон. Как и в прошлый раз, он был завернут в письмо Джорджа. Королева взяла его из рук Мэри, развернула и прочла:
«Срок близится, ваши сторонники соединились. Соберите все свое мужество.
Завтра в одиннадцать вечера опустите из окна веревку и поднимите груз, который будет привязан к ней».
В покоях королевы остался большой кусок веревки, из которой сделали лестницу, унесенную стражами после неудачного побега; на следующий день в назначенный час узницы оставили лампу в спальне, чтобы не выдать себя светом, и Мэри Сейтон спустила из окна веревку. Через несколько секунд она почувствовала, что к ней что-то привязали, стала тянуть наверх и подняла большой узел, но протащить его в окно не удавалось, так как мешала решетка. На помощь ей пришла королева, узел развязали, и находящиеся в нем предметы легко пролезли между прутьями. Узницы перенесли их в спальню, заперлись изнутри и стали рассматривать. То были два полных комплекта мужской одежды, какую носили слуги в доме Дугласов. Королева была в полном недоумении, но тут обнаружила приколотое к вороту одного полукафтана письмо. Она нетерпеливо развернула его и стала читать:
«Только отвага поможет вашему величеству вновь обрести свободу. Прочтите это письмо и в точности следуйте содержащимся в нем инструкциям, если ваше величество соблаговолит их принять.
Ключи от замка весь день висят на поясе управителя; после сигнала к гашению огней он, обойдя все посты и убедившись, что все ворота заперты, передает ключи Уильяму Дугласу, который, пока бодрствует, носит их на перевязи шпаги, а когда ложится спать, кладет себе под изголовье. Уже пять месяцев малыш Дуглас, давно присматривавшийся, как работает в кузнице замковый оружейник, занят изготовлением поддельных ключей, похожих на подлинные, чтобы при подмене их Уильям Дуглас не сразу обнаружил обман. Вчера малыш Дуглас сделал последний ключ.
При первой благоприятной возможности, о каковой ваше величество узнает, подавая ежевечерне сигналы светом, и к каковой вашему величеству надо быть готовой, малыш Дуглас подменит настоящие ключи поддельными, войдет в покои вашего величества, причем вашему величеству, равно как и мисс Мэри Сейтон, надо быть уже одетыми в мужские костюмы, и проведет путем, наиболее безопасным и благоприятным для побега, к лодке, которая уже будет ждать ваше величество.
Начиная с сегодняшнего дня каждый вечер вашему величеству и мисс Мэри Сейтон следует облачаться в мужские костюмы и не снимать их с девяти вечера до полуночи, дабы свыкнуться с ними. Помимо того, может случиться, что у малыша Дугласа не будет времени предупредить и он придет внезапно, а надо, чтобы ваше величество и мисс Мэри Сейтон были готовы к побегу.
Одежда должна быть впору вашему величеству и мисс Сейтон, поскольку мерку снимали с мисс Мэри Флеминг и мисс Мэри Ливингстон, так как они подходящего роста.
Нет смысла советовать вашему величеству призвать в нынешних крайних обстоятельствах на помощь все хладнокровие и мужество, каковые ваше величество неоднократно проявляли в иных условиях».
Обе узницы были ошеломлены дерзостью предложенного плана, и поначалу вид у них был подавленный, так как они не верили в его осуществимость. Тем не менее они переоделись, во-первых, исполняя совет Джорджа, а во-вторых, чтобы посмотреть, действительно ли впору им эта одежда.
Каждый вечер королева, исполняя указание Джорджа, подавала ему светом вопрошающий сигнал, и так продолжалось целый месяц; каждый вечер, хотя световой ответ никаких перемен не сулил, они с Мэри Сейтон надевали, как было уговорено, мужские костюмы и в конце концов свыклись с ними не меньше, чем с платьем, приличествующим их полу.
Второго мая 1568 года королеву разбудил звук рога; встревоженная, желая узнать, что он предвещает, она накинула халат и подбежала к окну, где к ней тотчас же присоединилась Мэри Сейтон. На берегу стояла с развернутым знаменем Дугласов довольно большая группа всадников, и к ним из замка наперегонки неслись три лодки.