Марш 30-го года
Шрифт:
С и н е н ь к и й (шепчет Воргунову): Видите, видите, какая политика?
Ж у ч е н к о : Обьявляю заседание совета командиров открытым. Слово члену бюро комсомола товарищу Ночевной.
Н о ч е в н а я : Все уже знают, в чем дело. Я коротко. Положение на заводе неважное. Проектный выпуск - пятьдесят машинок, а мы сегодня еле-еле собрали тридцать пять...
Р о м а н ч е н к о : Тридцать шесть.
Ж у ч е н к о : Федька...
Р о м а н ч е н к о (Воргунову и Крейцеру): Видите, какая справедливость.
Ж у ч е н к о : Федька, оставь разговоры.
В о р г у н о в : Они нас взорвут, эти подлодки.
Н о ч е в н а я : Ну, хорошо, тридцать шесть. Недостатка у нас ни в чем нет, коммунары работают хорошо. Но все-таки дело как-то не вяжется, и техника нашего производства освоена слабо. Комсомол предлагет: прежде всего прекратить всякую партизанщину, вызовы коммунаров по вечерам. На всех опасных и важных участках мы предлагаем учредить коммунарские посты для изучения техники и для того, чтобы наблюдать за ходом всего дела на этом месте. Посты эти должны отвечать за свои участки наравне с администрацией. Бюро просит совет командиров провести это в жизнь начиная с завтрашнего дня.
Ж у ч е н к о : Кому слово?
Р о м а н ч е н к о : Мне! (Подскочил на ковре.)
Ж у ч е н к о : Ты подождешь.
С и н е н ь к и й : Вот видите?
В о р г у н о в : Давай и в самом деле подождем.
К л ю к и н : Дай мне слово.
Ж у ч е н к о : Говори.
К л ю к и н : Я два слова. Надо решить вопрос о Григорьеве. Ленивый, неспособный и чужой для нас человек. Второе: надо, чтобы товарищ Дмитриевский обьяснил, на чем основано его особое доверие к Григорьеву и особое недоверие к коммунарам?
Р о м а н ч е н к о : Это - да...
Г р и г о р ь е в : Мне можно?
Ж у ч е н к о : Говорите.
Г р и г о р ь е в : Я всю эту компанию понимаю. Коммунары любят, чтобы их хвалили, а я требую от них честной работы.
Общий смех.
Г е д з ь : Когда вы сами приходите на работу?
Р о м а н ч е н к о : А сколько раз вас товарищ Воргунов гонял?
Ж у ч е н к о : Федька, ну чего ты кричишь?
Г р и г о р ь е в : Криком и смехом не возьмете, товарищи коммунары. А воровоство?
Пауза.
Почему же вы не смеетесь?
Пауза.
Если сейчас произвести обыск?
З а б е г а й : А кто будет обыскивать?
Г р и г о р ь е в : Вот только жаль, что обыскивать некому...
К р е й ц е р : Все воры, значит?
Г р и г о р ь е в : Я этого не говорю. Но вы предпочитаете о воровстве молчать.
Р о м а н ч е н к о : Чего молчать? Дай слово, Жучок.
Ж у ч е н к о : Подождешь.
Р о м а н ч е н к о : Так смотрите же, товарищ Григорьев: я не молчу, а поджидаю.
Ж у ч е н к о : Ты дождешься, пока я тебя выставлю. Видишь, товарищ
Г р и г о р ь е в : Я все-таки предлагаю обыск. Вчера у Белоконя пропали часы из кармана. За что страдает этот человек? Только повальный обыск.
Б л ю м : Так надо же пристава пригласить?
Г р и г о р ь е в : Какого пристава?
Б л ю м : Эпохи Николая второго, какого?
Ж у ч е н к о : Соломон Маркович... постойте...
Б л ю м : Я не в состоянии больше стоять... У меня тормоза испортились...
С о б ч е н к о : Дай, Жучок...
Ж у ч е н к о : Жарь.
С о б ч е н к о : Григорьев: прямо нас называют ворами, и выходит так, что мы помалкиваем. Почему? Мы так молчать даже и не привыкли. Так считают: беспризорный - значит вор. Григорьев сколько здесь живет, а того и не заметил, что в коммуне нет беспризорных. Беспризорный - кто такой? Несчастный, пропадающий человек. А он не заметил, что здесь коммунары, смотрите какое слово: коммунары, которые, может быть, честнее самого Григорьева...
Д м и т р и е в с к и й : Не позволяйте же оскорблять.
Ж у ч е н к о : Ты поосторожнее, Санчо...
С о б ч е н к о : А для чего нам осторожность? Кто это такое придумал! Таких, как Григорьев, нужно без всяких осторожностей выбрасывать. Инструменты пропадают, надо обыскивать коммунаров? Почему? А я предлагаю: что? Пропали инструменты? Обыскивать Григорьева.
Г р и г о р ь е в : Как вы смеете?
Д м и т р и е в с к и й : Это переходит всякие границы.
Ж у ч е н к о : Товарищ Собченко!
Р о м а н ч е н к о : Ух, жарко...
С о б ч е н к о : Нет, ты сообрази, Жучок, почему на всех коммунаров можно сказать "вор", устраивать повальные обыски, а на Григорьева нельзя? Мы знаем, кто такие коммунары: комсомольцы и рабфаковцы. А кто такой Григорьев? А мы и не знаем. Говорят, генеральский сын. Так если комсомольца так легко обыскивать можно, так я скажу: сына царского генерала - скорее. А возле Григорьева Белоконь. Откуда он? А черт его знает. Механик. А он долота от зубила не отличает, автомат угробил. Тут уже и товарищу Дмитриевскому ответ давать нужно: почему Белоконь, почему? А Белоконь денщик отца Григорьева. Какой запах, товарищи коммунары? Все.
Г р и г о р ь е в : Откуда это? Кто вам сказал?
Б л ю м : Это я сказал.
Г р и г о р ь е в : Вы?
Б л ю м : Я.
Г р и г о р ь е в : Вы знаете моего отца?
Б л ю м : А как же? Встречались.
Г р и г о р ь е в : Где?
Б л ю м : Случайно встретились: на погроме, в Житомире...
Д м и т р и е в с к и й : Такие вещи надо доказывать.
Б л ю м : Это я в Житомире не умел доказывать, а теперь я уже умею, к вашему сведению.
Р о м а н ч е н к о : Вот огонь, так огонь...