Марш авиаторов
Шрифт:
– Получается триста тридцать три и столько же в периоде...
– Вовочке - в периоде, - ухмыльнулся Ильин.
– Хватит, Игорь, - отозвался с кровати командир.
– Предлагаю выдать по триста, остальное оставить на "после прилета"... Кто за?
– обратился ко всем Леха.
– Я - пас, - сказал Ильин.
– Желательно всё и сразу...
– А ты вообще - наш должник. Так что это тебе - в периоде...
– Всё, заканчивайте!
– сердито сказал Хурков.
– У кого сдача будет?
– Найдем, - ответил ему Ильин и полез в карман за деньгами.
Поделив премию и выпив по кружке чая, мы с Вовочкой решили посетить местный магазин: я хотел посмотреть - нет ли здесь какого-нибудь недорогого подарка для жены, не исключая и бубен, тем более что денег у меня хватало разве что только на него.
Как я и предполагал - "бубенов" в продаже не оказалось: продавщица так и сказала: "Бубенов нет". Наверное, они уже закончились, раньше надо было прилетать. Зато были нарды и меховые носки - унтята, и я купил и то и другое. Унтята - жене в качестве подарка к Восьмому марта, вместо домашних тапочек, нарды - Леве, просто так. "В шахматы он играет сам с собой, - подумал я, - а в нарды надо играть вдвоем". Так что придется ему приглашать кого-нибудь в партнеры. Может даже, и меня...
Вовочка не купил ничего и собрался посетить еще один магазин: он искал что-то из инструментов и предложил сходить туда вместе с ним. Я отказался и вернулся в гостиницу. Мышкина мы так нигде и не встретили: наверное, он уже умчался на аэродром.
Леха лежал на кровати поверх одеяла, шевелил пальцами ног и читал детектив в пестрой обложке. Детектив назывался "Убью тебя завтра"... На одном носке была дырка.
– А вот интересно, - вдруг оторвался он от книжки и повернулся к лежавшему на соседней койке Ильину, - у писателей есть классность?
– В смысле?
– посмотрел на него Ильин.
– Ну как... Как у нас, например: первый, второй, третий...
– Не знаю. Официально, наверное, нет. А неофициально, может, и есть...
– А как же им платят? Тоже ведь кому-то больше, кому-то меньше...
– Они по известности разделяются: известный, малоизвестный и совсем не известный...
– То есть, получается, тоже есть? Первый, второй, третий? Выходит, если первый, то можно написать по-третьему, а "бабки" получить как по- первому?
– Да нет, - вмешался Хурков, - у них от тиража все зависит: если написал ерунду, значит, и тираж маленький, - копейки и получит...
– Ну не скажи.
– Леха перевернул книжку обратной стороной.
– Вот эта книжка, к примеру, настоящее говно. А здесь пишут, что "мадама", которая ее написала, - суперписательница и выпустила уже почти два миллиона этих вот... Он пощелкал пальцем по обложке.
– Это не она выпустила. Это - издательство, - сказал командир.
– Значит, у нее - первый класс?
– не унимался Леха.
– Ты говоришь - от тиража... Это ж какие деньги?!
– Ну, если покупают...
– сказал Хурков.
– Лопухи и покупают: нравится им, когда лапшу на уши вешают, - отозвался Ильин.
– Выходит, - привстал на кровати Леха, - у нас в стране уже точно есть два миллиона лопухов?
– И ты - один из них...
– усмехнулся Ильин.
– Не, это - Вовочка: он мне дал почитать. Да ну ее в задницу!
– Леха бросил книжку на тумбочку.
Постучав, в номер вошла дежурная. Остановившись на пороге, она улыбаясь спросила:
– Кто тут у вас, ребятки, Ху... Ху... К телефону...
– Хурков, - пробурчал командир и поднялся с кровати.
Дежурная стояла в дверях, широко улыбаясь, и ее взгляд излучал любовь ко всему человечеству.
Леха тяжело вздохнул, а я вспомнил, как однажды знакомый врач сказал мне: "Все имеет свои границы, кроме человеческого идиотизма. Он - беспределен..." Командир вышел в коридор, и дежурная, пропустив его вперед, тщательно закрыла за собой дверь.
– Интересно, кто звонит?
– проговорил Леха.
– Князь Мышкин, кто же еще?
– отозвался Ильин.
– Может, ученые приехали?
– предположил Леха.
В номер вернулся Хурков, и следом за ним вошел Вовочка, держа в руках какую-то коробку.
– Собираемся, - сказал Хурков, - сейчас автобус подойдет.
Мышкин был уже в аэропорту и развивал там бурную деятельность: глаза его возбужденно блестели. Он уже оформил груз и пассажиров (вместо Вовочки - это была его задача), сбегал на "метео" и обратно и встретил нас, когда уже собирался подняться к диспетчерам.
– Молодцы! Быстро собрались, - похвалил он нас.
– Так, Юраня, пойдем-ка на АДП.[I] Володя - с нами. Игорь!
– Да-да, - отозвался недовольный Ильин, - идем...
– Вадик с Лешей - марш на самолет! Леша, сейчас топливо подойдет. А ты, Вадик, встретишь груз и пассажиров: они уже под самолетом... Кстати, у нас рыбка будет попутным грузом, так что ...
– Мышкин состроил загадочную физиономию: мол, кое-что и нам перепадет...
– А сколько груза?
– спросил Леха.
– Тонна триста...
– ответил Мышкин и повернулся к Хуркову.
Процессия во главе с Мышкиным загрохотала ботинками по деревянному полу, направляясь на АДП, а мы с Лехой пошли к самолету.
У самолета стояли два открытых грузовика. В одном из них были какие-то ящики, и на них сидели два человека, остальные четверо стояли у машины. Около другого грузовика, нагруженного ящиками с рыбой, стоял Георгий Георгиевич.
Когда мы подошли поближе, ученые (те самые, прилетевшие с Земли Франца-Иосифа) поздоровались, и один из них спросил:
– Вы нам люк не откроете? А то ящики в дверцу не пролезут.
– Откроем, - сказал я.
– Подгоняйте, - и пошел в самолет открывать широкий грузовой люк.