Марш мародеров
Шрифт:
Хал хочет ответить бригадиру рыбаков что-то резкое, но натыкается на лениво-спокойный взгляд Заварзина, машет рукой и садится прямо на землю.
– Вот так-то лучше, - кивает Николай, поудобнее устраиваясь на стволе упавшей осины.
– До вечера у нас времени - пруд пруди. Всем отдохнуть надо, успокоиться. Жека, проверь посты!
Один из рыбаков, рыжеватый, с длинными волосами и густой бородой, вскакивает, неловко закидывает за спину автомат и исчезает между деревьями. Остальные - ровно шестьдесят пять человек - провожают
Посты Заварзин выставил на тот случай, если вдруг кому-то в городе взбрело бы в голову проведать, как нынче ловится рыбка. По плану Ника о вооруженных рыбаках до поры не должна знать ни одна живая душа.
– Интересно, - покусывая травинку, говорит Заварзин, - какое сегодня число? Часом не первое сентября?
– Анна Петровна календарь ведет, - откликается кто-то из рыбаков.
– Я только забыл с утра посмотреть…
– Хорошо, если первое сентября, - с какой-то мечтательной интонацией произносит Николай.
– Приметный день. Дата.
Хал угрюмо смотрит на скуластое лицо Заварзина, на немытые волосы, сосульками свисающие на лоб, на кудрявую светлую бороду и неожиданно для самого себя говорит:
– Сейчас бы в школу. В третий класс. Пришел, сел, звонок, училка, здрассте-дети-здрассте, блин… Тишина, покой, цветами пахнет и мелом, в столовке кисель дают. А я школу не любил тогда, блин. Дурак потому что был.
Заварзин негромко, но обидно смеется. Хал понимает, что, по мнению бригадира, он и сейчас не особенно умный, сплевывает в траву и отворачивается.
Трещат ветки, из кустов выскакивает рыжий Жека. Прозвище свое он получил не от имени Евгений, а от фамилии Жеканов.
– Всё нормуль, босс, - улыбаясь, докладывает Жека Заварзину.
– Через час сменишь ребят, потом обед, - все с той же ленцой в голосе приказывает Николай.
– Потом проведем занятия - сборка-разборка автомата, чистка там и смазка. Десятникам скажи, чтобы готовы были.
– Всё сделаем, босс, - продолжая улыбаться, энергично трясет волосами Жека и уходит.
– Слышь, а чё они тебя боссом называют?
– спрашивает Хал.
– Потому что я знаю, как надо, - усмехается Заварзин и щелчком отправляет изжеванную травинку в последний полет.
– Что «надо»?
– Да всё. И вопросов я, парень, тоже не задаю. Потому что… - Николай перекидывает ногу в резиновом сапоге через осиновый ствол, садится верхом и заканчивает свою мысль: - Потому что у слов «спросить» и «просить» один корень, а я не люблю унижаться. Понял?
– А ты кем был… ну, раньше, до всего?
Заварзин внимательно смотрит на Хала, потом откидывается назад, опершись спиной о ствол. Он явно не спешит отвечать. Проходит минута, другая… Вдруг Николай серьезно и тихо, чтобы никто не слышал, произносит:
– Учителем начальных классов. Только не трепись.
Рыбаки сидят на поляне посреди небольшого леска, выросшего на бывшем дне Волги. В нескольких сотнях метров от поляны, невидимый из-за деревьев, высится подковообразный холм с постройками наверху. Тридцать лет назад этот холм был пристанью с пирсами и причалами. Лодки, яхты, катера, небольшие суда и даже один гидросамолет сейчас во множестве лежали по склонам, напоминая о том, что когда-то тут была вода.
За пристанью начинается город - узкая полоса промзоны, железнодорожные пути, затем вокзал, Привокзальная площадь, от которой к центру ведет улица Чернышевского. Именно по ней отряд Заварзина должен с наступлением темноты продвигаться к Кремлю.
По плану Ника рыбакам в ночном штурме отводится едва ли не самая главная роль, но при этом и риск погибнуть для этих людей - максимальный. Когда он впрямую сказал об этом Заварзину, тот, не раздумывая, кивнул:
– Все всё понимают. В лоб на пулеметы пойдем. Но так даже лучше - народ злее будет. Ты нам, главное, оружие дай. Автомат - он окрыляет лучше редбула.
Оружие, конечно, выдали тут же. Пожалуй, появление тягача МТ-ЛБ, ящики с автоматами и патронами, бронежилеты, каски произвели на рыбаков самое сильное впечатление. Они увидели, поняли, почувствовали, что есть сила, способная противостоять силе Аслана. Хал заметил тогда, как грязные, загорелые, небритые лица вдруг озарялись каким-то внутренним светом. Разбирая оружие, набивая рожки патронами, примеряя броники и каски, взрослые, семейные мужики радовались, как дети.
Потом было два дня подготовки - обсуждались детали, рассчитывалось время, проводилась разведка. Каждую мелочь проговаривали по несколько раз, понимая - второго шанса Аслан не даст никому.
Кремль тем временем готовился к Большой Зачистке. По городу были развешены рукописные листовки, призывающие всех жителей прийти в мэрию, расположенную в здании бывшего Цирка, пройти добровольную регистрацию и получить удостоверение личности. Нарушителей ожидало суровое наказание: патрули должны были ловить их, доставлять в Кремль для порки, после чего на лоб бездокументному лицу ставилось татуированное клеймо «АК», и он до скончания дней считался «человеком администрации», попросту говоря -
рабом.
– А что, все очень гнусно и правильно, - прочитав листовку, сказал Юсупов.
– Государство, оно эта… учетом и бюрократией сильно. Аслан государство строит? Строит. Значит, эта… без переписи населения ему никуда. И потом: как налогами людей облагать, если не знать, сколько их у тебя? Вполне себе нормальный эта… тоталитаризм.
– Сволочизм это - людей в рабство загонять!
– разозлился тогда Ник.
– И никто не имеет права…
– Тихо-тихо, не горячись, - осадил его Заварзин.
– Про права и обязанности - это мы потом разговаривать будем. Сейчас надо дело сделать. Так что бумажка эта на подтирку пойдет, а мы давайте еще раз обсудим, что будет, если второй отряд не успеет вовремя…