Марш мародеров
Шрифт:
Бабай приходит утром на третий день ожидания. Приходит один. Хал, дежуривший у чердачного окна, тихонько свистит, привлекая внимание спящих Ника и Эн. Камил вскакивает, стуча когтями, подбегает к дозорному и высовывает лохматую морду в окно. Неизвестно, что он там видит, но неожиданно начинает махать хвостом и вываливает язык, словно бы улыбаясь.
– Он его признал!
– радостно говорит заспанная Эн.
Ник хмыкает, снимает автомат с предохранителя и идет вниз. Вскоре он возвращается
– Живые, значит, - говорит он вместо приветствия.
– Едрит-архимандрит. Очкарик ваш тоже живой. Измудохали его сильно.
– Нафига, блин?
– удивляется Хал.
– Чё с него взять, с дохода?
– Проверка, - криво усмехается щербатым ртом Бабай.
– У нас теперь так - всех новичков проверяют: кто, откуда, зачем пришел? Ну, и все такое прочее…
– Аслан приказал?
– А кто же еще. Он же теперь - власть.
– Бабай наклоняет голову и тихо добавляет: - Сволочь, сука.
– В чем заключается проверка?
– озабоченно спрашивает Ник.
– А у них все просто, парень - трое держат, один бьет ментовской дубинкой и вопросы задает.
– И?
– напрягается Ник.
Не то чтобы он не верит в Юсупова, но уж больно жуткая картинка рисуется в мозгу.
– Нормально всё. Не сказал он про вас. Всё кричал про сторожа убитого и бандитов с двадцать пятого километра. «Вы же полиция, вы должны задержать преступников!» Кремлевские ржали потом долго.
– Понятно. А сейчас он где?
– Отлеживается. Бабы ему ребра тряпками перетянули, листами подорожника облепили. С завтрашнего дня на работу должен выйти. Пока его в землекопскую бригаду отрядили.
Бабай умолкает, оглядывает чердак, рюкзаки, спальники, задерживается взглядом на автоматах, встречается глазами с внимательно следящим за ним Камилом и переводит разговор на другое:
– Я смотрю, прибарахлились вы… Танковое училище?
– Угу, - кивает Ник.
– И сожгли потом.
– Чтобы врагу не досталось.
Бабай вытаскивает грязную тряпицу, заменяющую ему носовой платок, вытирает пот, выступивший на лысине.
– А Аслан со своими бошки ломают - кто пятерых его людей завалил и пожар устроил.
– Четверых, - поправляет Хал.
– Мы, блин, четверых мочканули.
– А-а, значит, пятого не вы… - Бабай делает движение глазами - словно что-то отмечает для себя в памяти.
– Ну, я так и подумал. Четверо-то пропали, с концами. А одного возле бывшего ресторана «Акчарлака» нашли. Четыре дырки в спине.
– Из чего стреляли?
– заинтересовано спрашивает Ник.
– А в него не стреляли. Проткнули почти насквозь и ствол забрали.
–
– Погоди! Значит, они не знают, что…
– Что «что»?
– прищуривается Бабай.
– Что у нас есть танк, двести стволов, патроны и гранаты!
– режет правду-матку Хал.
– Едрит-маргарит, вот, значит, как… Ну-ну… - кивает Бабай.
– А делать что собираетесь?
– Есть хотите?
– отвечает вопросом на вопрос Ник и пододвигает к Бабаю вскрытую банку тушенки, в которую воткнут штык-нож.
– Рахмет[30].
Пока он ест, аккуратно, не роняя ни кусочка мяса, ни капли жира, на чердаке царит тишина, нарушаемая лишь постукиванием ножа о банку. Когда с тушенкой покончено, Камил подходит к Бабаю и, наклонив голову, внимательно смотрит на опустошенную банку.
– На.
– Бабай ставит ее перед псом.
Камил радостно вылизывает жестянку и уходит в свой угол.
– Вы ему понравились, - тихо говорит Эн.
– Меня больше удивляет, как он вообще с вами ходит, - флегматично отвечает Бабай.
– Видать, не может собака без людей. А про Танковое народ знаете, что говорил? Что там тысячи собак, людей жрут на раз. А дальше на запад по Оренбургскому тракту вообще местность зараженная, газ какой-то желтый или туман. Все, кто туда попадает, с ума сходят и мрут, как мухи.
Помолчав, он добавляет:
– Теперь вижу - врут люди. А?
– Ага.
– Ник протягивает Бабаю бутылку с водой и сухарь с кусочком сыра.
– Расскажите, что в городе сейчас творится.
– Что-что… Власть у нас теперь есть, крепкая и полномочная, мать ее. Военный комендант города Казани - это майор Асланов, понятно, да? Монах при нём как бы политруком. Общественная организация «Второй шанс». Мулла один еще, Фарид-ага, тоже с Монахом, спелись они - мол, Бог един, только молимся мы по-разному, а так все одинаковое, и всему народу надо стараться, работать, не грешить, власть почитать и все такое прочее. И если грешников не станет, то наступит всеобщее счастье - всех на небо возьмут, прямо в рай.
– А как же люди Аслана?
– удивляется Эн.
– Они же грешат! Убивают даже…
– А им можно, - недобро ухмыляется Бабай.
– Они как бы божьи прислужники и всё, что ими делается - во благо и на пользу. «Второй шанс» - это вам не бирюльки, там все серьезно.
Эн вспоминает лицо уголовника, тащившего ее в кусты, и закусывает губу от злости.
– Ну, а исполнительную власть в городе осуществляет мэрия, - продолжает с той же злобно-глумливой интонацией Бабай.
– Возглавляет мэрию ваш покорный слуга, да. Рыбу ловим, охотничать начинаем помаленьку, рвы копаем…