Машка, или Ключи от счастья
Шрифт:
— Десять, не хило, — прикончила подсчёт Маша. — Саша ты куда?
— Мама опять зовёт, пойду, подойду. Лучше её буду занимать я, нежели она будет грузить без Кирилла тебя нравоучениями. — Заспешил он на зов Тамары Васильевны.
Наташа, проводя парня восторженными глазами и поймав на себе улыбку Маши, уткнулась в нарезку. Но отмолчаться не удалось.
— Наташа, он тебе нравится? — кивнула Маша в след удаляющегося брата, догадавшись о Наткиной тайне. Та протяжно вздохнула.
— Что толку-то с того. Посмотри на меня, в таких, не влюбляются. Деревенская Фёкла или Марфушка душка. Ещё и веснушки на носу. А Александр Валентинович мужик конфетка. Около него такие цыпочки сидят. Я видела раз в театре. Он меня даже не узнал, может, постеснялся перед ними с такой, как я общаться. Здесь у вас тоже как на пустое место смотрит…
Но у Маши было иное мнение.
— Цыпочки, милая, для интерьера. Тут он особо блистает манекенщицами. Десяток любовниц. А тут глухо, — постучала она по месту предполагаемого сердца. — Семьи нет.
Всё правильно и красиво, но Ната не верила в сказки.
— Ух, хватила. Маша, на меня он даже не посмотрит в этом плане.
Маша упрямо покачала головой.
— Ты должна заинтересовать его, понимаешь.
— Фантастика, — махнула ладошкой в направлении окна Натка.
Маша сморщила носик. Откинула капусту и всадила нож в разделочный кружок. Глаза её блестели азартом.
— Я знаю как.
— Как? — прекратила нарезку овощей Наташа.
— Шоковую терапию ему нужно устроить, а потом опять будишь сама собой. Стиль сильно менять не будем, но кое-что прикупим. Съездим завтра в одно местечко. А сейчас обещай, что никогда не скажешь ему, что научила я.
— Клянусь, — торопливо закивала, Тася. — А если не получится?
— Ты ж ничего не теряешь. К тому же за пробу денег не берут… Сделаешь так…,- зашептала она на ушко ей свой план.
По мере этого шёпота, улыбка сползла с лица девушки.
— Он меня убьёт или скажет, что я из дурки, — округлила глаза испуганно она.
Маша повернулась к ней и взяла за плечи.
— Ты хочешь его получить?
Что за глупый вопрос. Ещё как она хочет получить его, ещё как… Но ведь это ж сказки, сон, мечта. Запинаясь она произнесла.
— Да, но это не реальная мечта…
Ох, упрямица! Маша аж топнула ногой.
— Делай, что я сказала. Новый год. Дед Мороз. Бывает, что мечты сбываются.
Наташа свистящим шёпотом объяснила:
— Маш, я боюсь. Это не реально. Александр Валентинович и я.
А Маша, мешая салат, долбила своё:
— Натка, я с плаката начала и Кирилл мой. Очень важно чтоб ты себе нравилась. Ощути себя королевой. Желаешь, чтоб к тебе относились, как к драгоценности, — дерзай.
— Ой, Маша… Я боюсь.
— Хочешь Сашу?
— Ты знаешь сама.
— Давай следуй шаг за шагом моему плану.
— Когда, прям сегодня? — надеясь на оттяжку переспросила та.
— Чего тянуть-то. Бери быка за рога.
— Ой, мамочки.
Маша подбодрила:
— Бабы тужить не должны.
— А что они должны делать?
Ответ был возбуждённым:
— Думать должны. Думать. Уверяю тебя, он мизинца твоего не стоит. И для него иметь тебя, это большое счастье.
— Прямо уж… — порозовели её щёчки. — Ой! Я вспомнила, целоваться же я не умею.
— Тебе и по плану не надо это уметь. Не волнуйся, всё сделает он сам. За тобой только идея.
Всё обсуждено, но Натка ныла:
— Тебе хорошо говорить, а как я с ним встречаться буду потом, ты представляешь…
— Нормально по плану. И вообще, это будет его забота. Я брата знаю.
Лёгкий на помин Саша заглянул к ним.
— Машенция, я отца ждать не буду, вечером заскочу. Паша, пока, — сделал он мальчишке, торчащем в манеже ручкой. В ответ тот, швырнул через борт игрушку и затряс обоими.
— Наташу забери. Подбрось до института, — попросила брата Маша.
— Как скажете барышни. Собирайся Тася, я подожду.
— Дерзай, — чмокнула Маша девушку. — Сынок помаши дяде и тёте ручкой, и пошли по воздушному поцелую. Пока, пока. А мы отправимся умываться, мыть ручки и баиньки.
Проводив ребят и уложив сына, Маша решила заглянуть к обиженной в пух и прах матери, усердно перетряхивающей свои чемоданы и шкаф. Чем же интересно ещё могла заняться рассерженная женщина. Старые наряды, заменялись с лёгкостью на новые, а те шли на выброс в мешок. Она, наконец, нашла на ком отыграться. Но положительный психологический поток прервала дочь, послужившая очагом возбуждения.
— Мамуля, тебе Кирюша не нравится? — обняла её Маша за плечи, ласково прижимаясь к щеке.
Она вздохнув похлопала по её ладошке.
— Дочь моя, глупая, не послушная. Не в этом же дело.
— А в чём? — готова была слушать Маша.
Мать кинула очерёдное платье поверх мешка и потеряв к этому интерес. Помолчав минуту заговорила с ней не как с девочкой, а как со взрослой женщиной.
— Такие мужики принадлежат не одной женщине. Ты приобрела себе головную боль, причём на всю жизнь. На него смотреть-то больно, глаза хочется закрыть, улыбаясь идиотской улыбкой. Зачем такой тебе…
— Мамуля, отец тоже не урод, а ты так себе и ничего живёте.
Она поморщилась:
— На моей голове скользим. Я всю жизнь начеку. Ты такой жизни хочешь?… И, заметь, он не артист.
Маша встряхнула головой.
— Я тоже не дура и головой работать умею. А артист, это работа, как и любая другая, и я люблю его. Мне хорошо с ним: днём, ночью, одетой, раздетой, больной, здоровой. Ты понять это можешь?
Она достала сумку и, покрутив её в руках, кинула к платьям — на выброс. Повернувшись к дочери, продолжила:
— Могу, но боль от потери будет такой силы, что ты можешь не выдержать.