Маски зверя

Джиллиан

У меня от облегчения ноги налились такой тяжестью, что чуть устояла на месте. И плакать захотелось от доброты тёть Зоиной. А она распрощалась с Люськой (наверное, все три подружки?) и повела нас к себе - то есть мы немного вернулись в конец деревни.

Она открыла нам ворота во двор, где лениво брехнула разок на нас дворняга и тут же уложила голову на лапы - досматривать свои сны. А мы подошли к крылечку с калиткой - видимо, чтобы куры не забредали, и поднялись по трем ступенькам сначала в сени, а затем - в избу. С порога тётя Зоя включила свет - одинокую жёлтую лампочку, которая показалась почему-то

такой же весёлой и гостеприимной, как хозяйка.

– Сюда дитёнка клади. Голодные, небось, - проворчала тётя Зоя и ушла за занавески - судя по тому, что там мелькнуло, на кухню.

А я положила крепко спящего мальчика на указанную кровать и огляделась. Да, здесь была ещё одна кровать, так что мы с Эриком никого не обездолим.

Хозяйка дома вышла из кухни быстро и быстро же накрыла на стол.

– Буди брата-то, а то потом сон плохой будет. Намаялся, небось, с голоду-то...

Я хотела возразить, но при виде пирогов и трёхлитровой банки молока только выдохнула и осторожно потрясла мальчика.

– Эрик, проснись. Мы поужинаем, а потом можешь спать, сколько угодно.

Мальчик сел на краю кровати и пожмурился сначала на лампочку, потом - на меня.

– Нам предложили переночевать здесь, - объяснила я.
– Это тётя Зоя. Она приготовила нам ужин.
– И тут же шёпотом добавила: - Эрик, а тебе молоко можно?

– Можно.
– Мальчик сонно улыбнулся хозяйке дома.
– Здравствуйте.

– Ишь, здоровается, - пробормотала тётя Зоя, с любопытством присматриваясь к нему.
– Садитесь, время не тяните - вижу ж, что вы с ног падаете.

Она налила собственноручно для Эрика молока из банки в железную кружку.

Мальчик обхватил кружку ладонями и удивлённо поднял на хозяйку глаза.

– Тёплое. И пахнет вкусно.

– Парное - ещё б ему не пахнуть. Пей-пей, - сказала довольная тётя Зоя.
– Как напьёшься, спать будешь как цуцик!

Пирогов оказалось два - один с квашеной капустой, другой с яблоками. Я не выдержала и спросила, откуда у тёти Зои яблоки.

– Так сушёные, - удивилась старушка.
– Они на пироги само то дело. Ешьте-ешьте. Я пироги-то люблю ставить. Говорят, рука у меня лёгкая на них.

Поглядев на Эрика, я, плохо владевшая собой из-за бессонной ночи, голода и страха, нервно чуть не засмеялась: мальчишка только так уминал нарезанные пироги, усердно запивая их молоком! А тётя Зоя, кулачком подперев щёку, откровенно любовалась безмолвным признанием собственного мастерства в выпечке, сияя всеми своими морщинками. Лет ей, казалось, где-то чуть за семьдесят. И я вдруг позавидовала ей. У неё есть закадычные подруги, с которыми она может встретиться, тяпнуть по маленькой, болтать обо всём на свете, хохотать, а потом распевать любимые песни, провожая подружек перед сном. Она может назвать свою ровесницу Люськой - и это мне тоже показалось таким замечательным! Я вспомнила свои попытки обзавестись подружками и признала, что сама не слишком утруждалась быть подругой им. И так захотелось, чтобы рядом появилась ровесница, с которой можно болтать, угощать её пирогами - хотя бы сидя в кафе!

Опомнившись, я виновато улыбнулась своим мыслям.

Тётя Зоя показала туалет во время, куда я сводила засыпающего на ходу, но уже с улыбкой на губах Эрика. Она же выдала нам два тонких

одеяла, чтобы мы не таскали их друг у друга. Проворчала при этом:

– Мои внучки приезжают, здесь спят - всё тащат одеялки на себя. Вот я и привыкла сразу два давать.

Мы легли, тётя Зоя выключила свет, и я некоторое время следила, как по потолку проезжают полосы, когда мимо дома промчались двое на мотоциклах, на появление которых тётя Зоя пробормотала, видимо, по привычке говорить вслух:

– Ишь, носятся, как оглашенные...
– И зашептала совсем тихо: - Господи Исусе Христе... помилуй... и странников в ночи...

Мне даже показалось, она не договорила молитвы, уснула.

Я сама начала засыпать, когда моей ладони поверх "моего" одеяла коснулись пальцы Эрика.

– Она добрая?

– Ага, - шёпотом откликнулась я.
– Спи, завтра у нас денёк ещё тот.

Но после его шёпота долго не могла заснуть сама, поскольку теперь в каждой ситуации я теперь видела "руку" небесных птиц. Нет, я, конечно, рассчитывала на доброго дядю, который поможет нам. Но и тётя Зоя оказалось просто подарком судьбы. Ещё бы - женщина, которая может легко войти к любому соседу в дом и попросить мобильный телефон для незнакомых ей, в сущности, людей... На этом последнем соображении я и уснула...

Петух орал так, словно вознамерился заменить пожарный колокол, если такой существует в природе. Он орал старательно и выразительно своё могучее: "Кукареку!", а потом покряхтывал профессиональным повесой, томно и вкрадчиво уговаривающим скромную и стеснительную красотку: "Ко-о... Ко-ко-ко!"

Пришлось проснуться и обнаружить, что Эрика со мной рядом нет. А в избе нет хозяйки. Я выскользнула из-под одеяла, влезла в джинсы и быстро привела постель в порядок, после чего, посомневавшись, сначала заглянула в закуток, где пряталась кухня, и умылась. А уж потом, освежённая, вышла на крыльцо. И усмехнулась.

Эрик сидел на корточках рядом с собачьей конурой и, открыв рот, наблюдал, как пять щенков, прилипнув к собачьему боку и косясь на него, занимаются... завтраком. Время от времени он протягивал руку, чтобы погладить ближайшего щенка, но тут же отдёргивал её под красноречивым взглядом собаки, которая тоже скашивалась на него, хоть ей это было неудобно - лёжа-то.

Подышав свежим воздухом, прохладным и напоённым запахами сада и огорода, понежившись, подставив лицо солнцу, я сошла по ступенькам и, закрыв за собой калитку, подошла к конуре. Эрик поднял голову посмотреть на меня и засиял.

– Посмотри - маленькие собачки!

– Щенки, - машинально поправила я его.
– А где тётя Зоя?

– Она на огород пошла. Говорит, пока солнце совсем не встало, сорняки хочет прополоть. А мне разрешила на... щенков посмотреть.

Страшно хотелось узнать, откуда вообще и приживалы, и небесные птицы знают русский язык, но время показалось неподходящим, и я пошла к высокой двери в огород. Тётю Зою нашла за сараем. Она и правда полола грядку с сочными перьями зелёного лука. Теперь-то я её разглядела при дневном свете: когда-то высокая, сейчас она погрузнела, ссутулилась, голубые глаза выцвели, седые волосы она спрятала под весёлой косынкой, а морщинки вокруг рта подсказывали, что она и впрямь любительница посмеяться и попеть во всё горло.