Мастер убийств

Силва Дэниел

Юсеф натянул широкие пижамные штаны и трикотажную рубашку с эмблемой Лондонского университета. Жаклин он выдал длинную, похожую на платье мужскую рубашку. Хотя по этому поводу не было произнесено ни слова, посыл был очевиден: не должно обсуждать столь сокровенную вещь, как «Эль-Накба», в состоянии греховной посткоитальной обнаженности. Жаклин уселась посреди кровати и, вытянув перед собой длинные ноги, скрестила их в щиколотках. Юсеф, не присаживаясь, расхаживал взад-вперед по комнате.

— Когда Объединенные Нации обнародовали план разделения Палестины на два государства, евреи поняли, что оказались перед лицом серьезной проблемы. Сионисты прибыли в Палестину с целью создания Еврейского государства, но в соответствии с проектом ООН почти половину населения нового государства должны были составлять арабы. Тем не менее израильтяне приняли этот проект за основу, так как знали, что он будет неприемлемым для арабов. Да и с какой стати было арабам его принимать? Фактически евреям, которые владели семью процентами территории, передавалось пятьдесят процентов всех палестинских земель, включая самые плодородные на прибрежных равнинах и в Верхней Галилее. Ты следишь за моими рассуждениями, Доминик?

— Разумеется.

— Евреи начали строить планы, как убрать арабов с территории свежеиспеченного Еврейского государства. Они даже название придумали для этого проекта — «План Далет». И они ввели его в действие, как только арабы восстали. В основе плана лежало намерение Бен-Гуриона изгнать арабов с израильской территории. Другими словами, он хотел полностью зачистить Палестину от арабов. Да, именно зачистить — и никак иначе. Мне трудно произносить это слово, Доминик, так как его ввели в употребление сионисты, разрабатывавшие планы изгнания моего народа из Палестины.

— Такое впечатление, что они в своих действиях копировали сербов.

— Очень может быть... Скажи, ты слышала о таком местечке, как Дейр-Яссин?

— Нет, — сказала Жаклин.

— Это была арабская деревня неподалеку от Иерусалима, стоявшая на пересечении дорог, которые вели на побережье и к Тель-Авиву. Так вот: этой деревни больше нет. Там, где стояла Дейр-Яссин, нынче находится еврейский город Кфар-Саул.

Юсеф на мгновение прикрыл глаза. Можно было подумать, вторая половина этой истории заключала для него такую сильную боль, что ему и говорить-то об этом было трудно. Когда он заговорил снова, в его голосе проступало мертвенное спокойствие единственного очевидца последних мирских событий в жизни его близких.

— Деревенские старейшины заключили с сионистами мирное соглашение, поэтому четыреста арабов, обитавших в Дейр-Яссин, чувствовали себя в безопасности. Сионисты обещали, что их деревня не будет атакована ни при каких условиях. Но в одно апрельское утро в четыре часа пополуночи члены военизированных организаций «Иргун» и «Штерн» вошли в Дейр-Яссин. К двенадцати часам дня две трети деревенских жителей были уничтожены. Евреи согнали мужчин и юношей в центр деревни, выстроили в ряд у стены и открыли огонь. Потом они пошли от дома к дому, расстреливая женщин и детей. Дома же они начиняли динамитом и взрывали. Они застрелили женщину на девятом месяце беременности, распороли ей чрево, вытащили плод и выбросили на улицу. Одна из женщин бросилась к убитой в надежде спасти младенца, но евреи и ее пристрелили.

— Я не верю, что в Палестине могло происходить нечто подобное.

— Но так было, Доминик. После этой резни слух о ней молниеносно распространился среди обитателей других арабских деревень. Израильтяне воспользовались этим в своих целях. По всей стране стали разъезжать грузовики с громкоговорителями. Сидевшие в них люди предлагали арабам убираться с насиженных мест, угрожая в противном случае повторить опыт Дейр-Яссин в каждом арабском поселении. Кроме того, усиленно распространялись слухи о повсеместных эпидемиях тифа и холеры. Евреи создали также законспирированные радиостанции, которые денно и нощно вещали на арабском языке. Их дикторы выступали от имени арабских лидеров и призывали палестинцев во избежание кровопролития оставить свои земли и переселиться в дружественные страны. Вот истинная причина исхода моего народа из Палестины.

— Я не имела об этом никакого представления.

— Моя семья жила в городке под названием Лидда. Лидда, как и Дейр-Яссин, тоже больше не существует. Теперь это место называется Лод. Там сионисты построили аэродром. После боя с палестинскими партизанами евреи вошли в Лидду. Там царила ужасающая паника. В перекрестном огне погибло более двухсот пятидесяти арабов. После того, как городок был захвачен, израильские командиры спросили Бен-Гуриона, как быть с арабами. Он сказал: «Гоните их к чертовой матери!» Изданный позднее приказ об изгнании арабского населения был подписан Ицхаком Рабином. Моим родителям дали на сборы десять минут и предупредили, что они могут взять с собой только то, что уместится в одном чемодане. Когда они шли по улице, евреи смеялись над ними и плевали им вслед. Вот правда о том, что произошло тогда в Палестине. Вот почему я оказался в Шатиле. Вот почему я так ненавижу евреев.

Пока он говорил, Жаклин думала не об арабах из Лидды, а о марсельских евреях — в частности о Морисе и Рашель Халеви, а также о той ночи, когда за ними пришли жандармы, служившие французскому правительству «Виши».

— Ты вся дрожишь, — заметил Юсеф.

— Твоя история меня опечалила. Возвращайся в постель. Я хочу сжать тебя в объятиях.

Он забрался в постель, прижался к женщине всем телом и нежно поцеловал в губы.

— Лекция окончена, — сказал он. — Продолжение последует завтра — если, конечно, тебе это интересно.

— Мне это интересно, очень интересно!

— Ты веришь тому, что я тебе рассказал? Или, быть может, ты считаешь меня очередным арабским фанатиком, который только и мечтает о том, чтобы сбросить всех евреев в море?

— Я верю тебе, Юсеф.

— Скажи, ты любишь поэзию?

— Люблю.

— Поэзия имеет огромное значение для палестинского народа. Она позволяет нашим людям говорить в возвышенной форме о своих страданиях и дает силу без страха вглядываться в свое прошлое. Поэт Муин Басису — один из моих самых любимых.

Он снова поцеловал ее в губы и прочитал следующие строки:

А как схлынули воды потопа, ничего от этого

народа не осталось

И от этой земли. Лишь столбы да столбы,

Да тела, что трясина пожрать не успела,

Да игрушки, которыми дети играли.

Ну а кроме? Нет, ничего не осталось...

Лишь раздутые трупы,

Их числа никто точно не знает,

Смерть вот только осталась,

Да руины тех жизней, что воды потопа сгубили,

Да еще у меня на ладони осталась горбушка,

Хлеба сухого кусок, что они не доели...

— Красиво... — протянула Жаклин.

— По-арабски это звучит еще лучше. — Секунду помолчав, он спросил: — Ты говоришь по-арабски, Доминик?

— Нет, конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Так... Поинтересовался на всякий случай...